Самоцветные горы   ::   Семенова Мария Васильевна

Винитар заметил взгляд Волкодава и криво усмехнулся:

– Раньше мы называли это место Одонь-Талх – Звёздной долиной… Здесь снеговые воды с гор выходили из-под земли множеством родников, и в ясные ночи долина казалась продолжением звёздного неба…

Он мог бы добавить, что на Одонь-Талх, обители хрустальных ключей, никогда не пасся ничей скот. Здесь давали клятвы влюблённые. Сюда приходили испрашивать благословения люди, чувствовавшие в себе дар стихотворцев. Наверное, Волкодав, выслушав, согласился бы с кунсом, что так тому и следовало быть. И, вероятно, даже припомнил бы незабвенную Глорр-килм Айсах, поднебесную Долину Звенящих ручьёв, не зря называвшуюся священной и заповедной, ибо, едва не сделавшись полем великой битвы двух непримиримых племён, послужила она их чудесному примирению, причём не без явного вмешательства свыше… Но Винитар ничего не рассказал – не довелось. На плечо Волкодаву шлёпнулся вернувшийся Мыш и принялся топтаться, недовольно пофыркивая. Венн мельком посмотрел на него и спросил Винитара:

– Кто теперь живёт на твоём острове?

– Значит, и ты заметил, что за нами увязался Шамарган? – ответил кунс. – Не знаю уж, как он улизнул от моих людей, а зачем ему понадобилось за нами следовать – и знать того не хочу. Поймаю и…

Он стал прикидывать про себя, что надлежало сделать с бесстыдным ослушником, не уважившим приказа, но Волкодав покачал головой:

– Не о нём речь. Их много, и мысли у них не самые дружелюбные.

От “косатки” их с Винитаром отделяло целое утро весьма упорной ходьбы. Отсюда корабль нельзя было даже увидеть, не то что рассчитывать на подмогу. С таким же успехом “косатка” могла бы находиться вовсе у другого берега моря. Винитар не стал затравленно озираться, выискивая врага. Лишь спросил, усмехаясь углом рта:

– Об их мыслях тоже твой зверёк тебе рассказал?

– Нет. Сам чувствую.

– Раньше, – задумчиво проговорил Винитар, – ты, насколько я тебя помню, ответил бы как-нибудь так: “Может, и рассказал”… Изменился ты, кровник.

Волкодав хмыкнул:

– Может, и изменился…

Они почти весело переглянулись и снова зашагали вперёд, обходя мертвенно-синеватый глиняный наплыв, поглотивший чудо Звёздной долины.

И неоткуда было знать им (а жаль: узнав, оба от души посмеялись бы), что далеко за морем, измеренным и прёодолённым “косаткой”, посреди континента, называемого Шо-Ситайном, хорошо знакомый им обоим Избранный Ученик Хономер боролся с весьма сходными трудностями. Разве что в раскисшей грязи скользили не его ноги в сапогах, а копыта коня.

Он не был бы Избранным Учеником, предводителем тин-виленского жречества Близнецов, если бы не умел принимать решения, а потом вызывать к жизни задуманное, напряжением: духовных и плотских сил давая бытие небывалому. Постановив самолично осмотреть языческую кумирню, внушавшую столь недолжное чувство почтения иным собратьям по вере, Хономер, же мешкая долго, велел единственному оставшемуся здоровым “кромешнику” собрать припасы и десяток надёжных людей – и двинулся на Заоблачный кряж. Он всегда был лёгок на подъём.

Его караван ничем не напоминал нищий поезд горцев-итигулов, отбывший туда же несколькими седмицами ранее. Тот и поездом-то едва ли заслуживал называться: так, несколько мохнатых лошадок с вьюками и одна под седлом – для старца Кроймала. И пешие дикари. Со своими собаками…

Что ж, пусть двое Учеников, явившие в Кондаре столь прискорбно малое рвение, путешествуют в убожестве и лишениях, как пристало вероотступникам – либо опасно приблизившимся к отступничеству и потому скрывающимся от праведных единоверцев. Он, Хономер, намерен был совершить эту поездку совсем по-другому.