Самшитовый лес   ::   Анчаров Михаил

И корабельщики эти приезжали в легендарный Вавилон за драгоценными камнями, а реальный Рим и Вавилон эти камни сами ввозили для себя. И получалось, что был главный прототип для всех этих сухопутных храмов, и он стоял в море и назывался Атлантида, а построили его потомки Посейдона, дети Посейдона, ставшие ее царями, то есть потомки морского бога. И вспомнил, что петроглифы, язык наскальных рисунков, одинаковы повсюду. А значит, его читали всюду... Все еще был единый язык, но уже рисованный. И вспомнил, что еще до сих пор на Алтае и Памире некоторые умеют его читать, и он был предшественником иероглифов, которые были предшественниками звуковой азбуки. А иероглифы были первой письменностью, все еще понятной многим людям с разными языками. И вспомнил, что до сих пор еще в Китае на Севере и на Юге не понимающие в разговоре друг друга понимают друг друга через иероглифы. Но все это уже исторические народы. Послепотопные. А до них была Атлантида. А до Атлантиды была Посейдония. И только так хватает времени, чтобы образовался человечий мозг, сегодняшний человеческий мозг, который до сих пор не знает своих возможностей, о некоторых забыл, а о некоторых вспоминать не хочет.

- ...Какое странное предположение, - сказал Аркадий Максимович.

И Сапожников посмотрел на Аркадия Максимовича и сказал горделиво, как шаман:

- Слушайте... а меня вязать не пора?

- Нет... - сказал Аркадий Максимович. - Ты мне еще нужен... Мы еще с тобой побродяжим в долинах духа среди теней поколении.

- Слушай... - сказал Сапожников, - а тебя вязать не пора?

- Нет. Во Франции в средние века был доктор по имени Галли Матье... Он лечил больных хохотом. Как только нам с тобой докажут, что все, что мы напридумывали, - галиматья, у нас останется этот способ лечения.

- Скажи... А жить тебе хочется после того, как я неумелыми словами построил свое огромное виденье и свое малое знание?

- Заткнись, Сапожников, - сказал Аркадий Максимович. - Ты же хотел как лучше...

Полежали, помолчали. По радио, тогда еще живой, пел Армстронг мелодию из "Шербурских зонтиков". Этот симбиоз был настолько прекрасен, что звезды слезами падали с неба и расцветали светляками на темных кустах. Старый негр. Бессмертный старый бык, который украл Европу.

- А знаешь, Сапожников... не так все страшно и не так мы с тобой ничтожны, - сказал Аркадий Максимович. - Если окажется, что человеку необходим симбиоз с дельфинами и собаками... все остальное приложится... Нам тогда никакие пылесосы не страшны, даже умеющие книжки писать. Не дрейфь, Сапожников...

Раздался крик петуха. Значит, скоро рассвет.

- Будит он нас, будит тысячи лет, - сказал Сапожников. - А мы все не просыпаемся... Ладно, начнем с малого. Попробуем понять, о чем это он? Ясно о чем. Вставайте, дубье. Думать пора!

- А что, рискнем?

Они высунулись из окна и заорали по-петушиному.

Во всем доме залаяли собаки.

Они влезли обратно.

- Срам... даже собаки нас не поняли... Малограмотные мы, да и акцент не тот, - сказал Сапожников. - Отвыкли за тыщи лет. Одурели совсем. Ладно, надо выспаться. Тут с кондачка нельзя... Так они нам и поверили. Мы для них всю дорогу убийцы. Своих и то не жалели... А утром начнем благословясь и потихонечку... Со скоростью травы и в ритме сердца. Мы народ. Мы живем медленно и вечно. Как самшитовый лес. Корни наши переплелись, и кроны чуть колышутся. Мы все выдержали и от всего освободимся. Шеи у нас бычьи. Терпение как у ящерицы в засаде. И герой наш не воитель на белом коне с саблей. Но и не визгун с мокрыми штанами. Не полубог, живущий во дворце, но и не отшельник, жрущий кузнечиков. А герой наш похож на старого Кутузова, который ничего плохого не пропустит, но и ничего хорошего не упустит. Мы народ. Мы живем вечно и медленно, как самшитовый лес. Корни наши переплелись, стволы почти неподвижны, и кроны тихо шумят.