Самый далёкий берег :: Бушков Александр Александрович
Страница: 146 из 148 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕАх, сердце женское, как оно беспечно! 22.05.10 - 21:54 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Булахович, допившийся до чертиков интеллигент, все еще спал под воздействием лошадиной дозы соответствующих препаратов, поскольку был доставлен только вчера вечером. Коля Еремин, восседавший на постели в обычной своей позе третий час подряд, погружен в очередной приступ кататонии, отрешенный от всего сущего. Все трое — неопасны и безобидны, но ответа у них не доискаться… “Только спокойно, — сказал себе доктор Терехов, гася рвавшуюся из глубин подсознания слепую панику. — Только спокойно, ничего страшного, нужно проверить все до конца…”
Отделение психушки — отнюдь не то место, где мужик ростом под метр восемьдесят может где-то спрятаться, вовсе даже наоборот, тут все так и распланировано, что фиг спрячешься… Коридор… шестая палата… восьмая… туалет… комната, где общаются с родственниками… процедурная… под первым пришедшим в голову предлогом заглянуть на всяких случай в запертый снаружи изолятор… И нету, нету его нигде! “Спокойно, — повторял себе доктор Терехов снова и снова. — Спокойно, не все еще использовано…” “Социализм — это учет”, — изрек когда-то товарищ Ленин. “А психиатрия — тем более”, — может дополнить гениальную мысль вождя мирового пролетариата любой психиатр. Вот именно, учет и еще раз учет, нужно только знать, где искать. Однако все четыре стратегических направления, будучи проверены за четверть часа, принесли лишь полный провал. История болезни исчезла из тереховского кабинета — это раз. В регистрационном журнале, куда непременно вносят каждого поступающего, не обнаружилось никакого Кирьянова К. С. — это два. В медкабинете, где хранятся данные обязательных анализов, та же история — это три. В процедурной опять-таки ни единой записи, имевшей бы отношение к Кирьянову К. С. — это четыре. Все. Финиш, больше искать негде. Кого еще можно расспросить? Заведующего отделением? Вторую неделю в отпуске. Сестер из процедурной? Для них все больные давным-давно слились в одну-единственную голую задницу; предпенсионного возраста сестрички, всю жизнь здесь пашут и оттого не держат в памяти ни имен, ни лиц. Других больных? Не смешите… Вернувшись в свой кабинет, доктор Терехов упал на хлипкий стул, закурил вопреки всем нынешним новшествам, строгим предписаниям. И, напрягши профессиональные качества, попытался трезво разобраться в свеженьких сюрпризах, в окружающем мире, в себе самом. Психиатры тоже сходят с ума за милую душу, ничуть не хуже всех прочих, но Терехов был уверен, что в данный момент здоров. Он мог поклясться чем угодно, что Кирьянов был — до недавнего времени. Что была его рукопись. Что были их разговоры. Сначала все это было, а потом ничего этого не стало… — Разрешите? — Бодрый, уверенный голос, незнакомый, ничем не напоминавший робкого больного. — Да-да, — машинально сказал Терехов, чуя полнейшую опустошенность. Незнакомец вошел. Рослый, крепкий мужик лет двадцати восьми — тридцати, высокий, широкоплечий, светловолосый и синеглазый, хоть картину с него пиши: истинный ариец, характер стойкий, нордический. Стоп, стоп! Почему из всех возможных ассоциаций в голову пришла перво-наперво именно эта? Ничего в его одежде не было от недоброй памяти истинных арийцев, наоборот. Камуфляжный бушлат родной российской армии, черная вязаная шапочка, пятнистые брюки заправлены в безукоризненно надраенные черные берцы. Ни знаков различия на погонах, ни эмблемы на рукаве… — Чем могу? — торопливо спросил доктор. Синеглазый уверенно шагнул вперед и положил на стол, прямо перед доктором, кусочек шероховатой бумаги, качеством самую малость получше оберточной. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|