Сашка   ::   Варшавский Илья

Так вот, вся ее машина состояла из микроскопических ячеек с бактериями, соединенных коммутатором. Кроме того, там были простенькое управляющее устройство и программа, записанная на перфокарте. Если при работе машины потенциалы в ячейках совпадали по знаку с импульсами, подаваемыми управляющим устройством, то бактерии размножались, если нет, - погибали. В каждой ячейке у нее были помещены колонии различных бактерий.

- Понимаю, - сказал, улыбнувшись, Космонавт, - естественный отбор на соответствие программе. Мне кажется, знаете ли, что это не такая уж глупая идея.

- Я и не говорил, что она глупая. Иначе бы я не стал со всем этим связываться. Однако вы знаете, какие колоссальные трудности стоят между остроумной догадкой и получением практически ценных результатов.

- Но вы бы могли просто...

- Конечно. Я мог поручить одной из лабораторий выяснить, стоит ли с этим возиться. Но меня интересовало не столько само изобретение, сколько его автор. Родителей у нее не было. Воспитывалась она у сестры, с которой я быстро договорился, пообещав, что в течение этого года буду сам заботиться о необходимом пополнении знаний ее питомицы.

На следующий день я велел поставить для нее стол в маленькой комнатке под лестницей и спустя несколько часов был вынужден принять меры восстановлению порядка в институте. Пожалуй, было ни одного сотрудника, которого бы, как муху на мед, не влекла загадочная надпись на двери чулана: "ЛАБОРАТОРИЯ КРОВНОГО МАШИНОВЕДЕНИЯ". Честное слово, это звучало очень здорово, и у меня просто не хватило духа лишить свое новое приобретение возможности поиграть в научного работника, хотя уже спустя несколько дней я убедился, что профессия укротительницы подошла бы ей гораздо больше. Первой была приведена в повиновение моя секретарша. Просто удивительно, как быстро она стала ручной. Сказать по правде, у меня вскоре создалось впечатление, что всех в институте интересовало таинственное существо в новой лаборатории гораздо больше, чем основная работа.

Однако прошел год, и ни о какой задаче на пропорциональное сближение еще нельзя было и мечтать. К тому времени мы уже оба забыли о нашем договоре. Больше того: как-то получилось само собой, что Сашка пользовалась правом беспрепятственного входа в мой кабинет в любое время. Иногда она появлялась, горя нетерпением посвятить меня в какое-либо сенсационное открытие, а иногда просто, чтобы поплакать на диване, когда все оказывалось не таким уж ослепительным. Боюсь, что в это время мы с ней менялись ролями. Она, обливаясь слезами, требовала немедленно отпустить ее обратно в школу, а я уговаривал закончить очередную серию опытов. Кончалось это обычно тем, что она срывалась с места и мчалась в лабораторию, оседлав новую сногсшибательную идею.

Наибольшие трудности возникали с проблемой размножения машин. Если в материнской особи удавалось без особого труда выработать то, что мы называли "безусловным рефлексом на программу", то в потомстве происходило черт те что. Обычно не более чем один опыт из тысячи давал более или менее точное воспроизведение расположения бактерий в ячейках.

Наконец нам с ней удалось изобрести нехитрое устройство, позволяющее печь машины как блины. Это было нечто вроде гектографа. Лист пластика, смазанный желатином, накладывался на поверхность машинной матки и прокатывался роликом. А когда мы начали вводить в желатин токопроводящие вещества и избавились от путаной проводки проблему можно было считать вчерне решенной.

- Бактерии на печатных схемах, - усмехнулся Космонавт.

- Что-то вроде этого. Все же не думайте, что все было так просто. В таких делах чем больше решенных вопросов, тем больше возникает новых. Прошло уже три года.