Мой нежный убийца   ::   Рогожин Михаил

Я от неожиданности теряю дар речи. Ничего себе заявочка! «Да кто она такая?!» — внутренне возникаю я. Но язык не поворачивается ответить что-нибудь эдакое.

— Не ожидала, — строго заключает она.

На что Лимон тут же добавляет:

— Для меня тоже полная неожиданность — увидеть тебя здесь.

— Ты прав. Встречать тебя — слишком большая честь. Ладно, садитесь в машину. На летном поле долго находиться нельзя. Только пусть она оставит шубу.

Ну, это уж слишком! Не на такую напала! Вплотную подхожу к машине и, глядя прямо в темные круги очков, с вызовом заявляю: она, между прочим, больших денег стоит!

Видать, ей не понравился мой напор. Сразу отвернула морду. Пусть знает! Но все портит Лимон, который молча срывает норку с моих плеч и бросает под колесо автомобиля. Я рванулась поднимать, но он грубо хватает меня и перебрасывает через закрытую дверцу на заднее сиденье. Сам садится рядом с этой стервой. От возмущения и обиды мое горло перехватывают рыдания. Ничего не могу с собой поделать. Сижу, уткнувшись в колени, и плачу. «Боже, ну почему я такая несчастная?!» На меня не обращают внимания. Одним глазом наблюдаю, куда едем. Вокруг стоят самолеты с олимпийскими кольцами на хвостах и надписью на бортах «Олимпия». Подъезжаем к невысокому, совсем невнушительному зданию аэропорта. Какой-то полицейский, в голубой рубашке с короткими рукавами, подходит к нам, отдает честь. Берет из рук Лимона паспорта и, не глядя в них, ставит какие-то штампы, потом желает нам чего-то на непонятном языке. Поднимают шлагбаум, и мы выезжаем на забитую машинами площадь.

— Поздравляю, вы в Греции! — ни к селу ни к городу объявляет стерва. Не знаю, радуется ли Лимон, я же не могу оправиться от шока, вызванного тем, что эта сука проехалась колесами по моей новой норковой шубе, оставив лежать ее на пыльной бетонке.

— Куда едем? — интересуется Лимон.

— Придется в гостиницу. Не везти же мне эту крысу к себе.

— Успела устроиться?

— А ты по мне уж и за упокой души отслужил?

После этих фраз понимаю, что Лимон каким-то образом связан с этой женщиной. Но ведь когда мы летели, он ни словом о ней не обмолвился. Скрывал? Хотя как он мог скрывать? Ведь Иван Христофорович достал билеты в Грецию без его ведома.

Выходит, старик специально подстроил эту встречу! Так вот почему он не полетел с нами. Остался в Москве и быстренько предупредил по телефону эту мадам, что мы прилетаем. Нет! Старый дурак сообщил только о Лимоне. Подставил всех. Я получаюсь третьей лишней. Мадам от ревности готова переехать не только мою шубу, а заодно и меня. Лимону тоже ситуация не в кассу. Зачем ему эта баба?

Он же меня с собой сам взял. По голове гладил.

Чтобы этот Хромой сдох! Чтобы его разорвало на сто частей!

Машина между тем на приличной скорости несется по шикарной широкой улице. По сторонам стоят четырехэтажные дома с огромными витринами, и почти во всех демонстрируются машины.

Иногда, правда, попадаются окна, залитые светом десятков люстр, висящих внутри. Реклама яркими красками, освещенными солнцем, слепит глаза.

Боже! Настоящая заграница! Еще вчера в холодной заснеженной Москве я не знала, куда податься, а сегодня еду по заграничному шоссе. В такое и поверить страшно…

* * *



Инга с огромным трудом сдерживала себя, чтобы не бросить руль и не вцепиться в хныкающую на заднем сиденье девчонку. Карты ведь предупредили, что Лимон появится не один, но до последней минуты Инга не хотела в это верить. Когда он возник на трапе, ей показалось, что впервые карты ошиблись, и сердце затрепетало от радости. Но восторг быстро сменился разочарованием. Приходилось подчиняться ситуации. Второй раз в жизни она уже не потеряет Лимона. Оставшись одна, Инга много времени проводила в раздумьях.