Сельва не любит чужих   ::   Вершинин Лев

Впрочем, это неважно, сиу ли, апач или семинол. В любом случае, «Посылающий Вьюгу» — гораздо лучше на слух, нежели нудное, длинное и не им придуманное титулование.

Подумать только!

«Его Высокопревосходительство Президент Союза Землян, Председатель-Восстановитель Галактической Федерации, Протектор Внешних Миров, Первоприсутствующий Генеральной Ассамблеи гражданских представителей, Верховный Главнокомандующий, Почетный Секретарь Единой Лиги Реконструкции». И прочая, и прочая, и прочая.

Самое смешное, что все это — чистая правда.

Но до чего же бездарна и лжива самая святая истина, если ее формулируют льстецы…

Теперь он уже не тот. Он стар. И оттого — слаб.

Он более не в силах насылать на них вьюгу, такую, чтобы вся эта молодая шваль с раскормленными поросячьими рожами застывала, подобно ледяным изваяниям из древней сказки о Снежной Королеве.

Они почуяли свою силу. И обнаглели. Четыре дня назад, когда он, Хозяин — Хозяин!!! — пришел в себя после пятого за полгода приступа, оказалось, что ему уже не так-то легко пригласить для секретного разговора нужного человека без согласования с начальником собственной администрации .

Можно ли представить?!!

Врачи отводили глаза, секретари — кстати, кто посмел поменять всех секретарей?! — бубнили нечто невразумительное, и в косеньких, исподтишка бросаемых взглядах ясно читалась скука, смешанная с презрением и почти Нескрываемым досадливым вопросом: когда же ты сдохнешь, наконец, маразматик?..

И тот же самый вопросец, чуть-чуть прикрытый официозным почтением, висел на пухлых губках начальника администрации, откормленного свиненка сорока с небольшим лет, приближенного за исполнительность и полнейшую безликость.

Свиненок был безупречно вежлив и каменно непреклонен.

Никак нет, Ваше Превосходительство, ваше здоровье слишком дорого для Федерации. Нет, ни в коем случае. Только с разрешения врачей. Именно так, Ваше Превосходительство, предписана полная изоляция. И я, как ответственный за нее…

Вот эта, последняя, фраза решила все.

Начальник администрации был чересчур уверен в себе. В запуганных врачах и сестричках. В проверенных до седьмого колена, лично отобранных секретарях. В готовых на все охранниках, взять которых с собой не постеснялся даже сюда, в святая святых Резиденции, в кабинет «А».

Он не учел лишь одного: изгрызенный старостью, шаг за шагом сдающий позиции в неравной борьбе с маразмом, перед ним за широким письменным столом сидел тот, кого вовсе не зря некогда прозвали Посылающим Вьюгу.

И потому он умер, розовощекий мозгляк, умер, даже не успев сообразить, что же такое случилось и почему стены перед глазами взорвались кровавыми кляксами. Он умер мгновенно и безболезненно, а на исполосованный труп его кулями рухнули все пятеро верзил с тупыми, ничего не выражающими лицами.

А стрелявший, жестко усмехнувшись, положил на широкий стол никелированный сороказарядный «олди» с еще дымящимся дулом и, глядя прямо в перепуганные глаза вбежавших на выстрелы секретаришек, четко и внятно, почти не пришепетывая, перечислил имена тех, кого следовало арестовать немедленно.

Что ж, каждому свое.

Свиненок переоценил себя. Он был скверным политиком, если за все время болезни Президента не удосужился перетряхнуть ящики хозяйского стола. И то, что в ящиках этих давно уже не было никаких важных бумаг, вряд ли могло послужить радикально уволенному мозгляку утешением…

Большой рыхлый красиво-седовласый человек в нелепом бесформенном свитере, пижамных брюках и мягких войлочных шлепанцах на опухших ступнях не был трусом. Он всегда умел смотреть в лицо опасности. И — правде, которая, в сущности, та же опасность.