Селефаис   ::   Лавкрафт Говард Филипс

---------------------------------------------

Лавкрафт Говард Филипс

Селефаис



Говард ЛАВКРАФТ

СЕЛЕФАИС

Во сне Кюранес часто видел город, расположенный в долине. Побережье простиралось за снежную высокогорную вершину, которая возвышалась над морем. Разноцветные галеры выходили из порта, отправлялись в дальние края, где море и небо сливаются воедино. Что же касается имени Кюранес, то оно принадлежало ему только во сне. Проснувшись он вспоминал, что зовут его совершенно иначе. Может быть, его мечты о новом имени были вполне естественны: ведь он являлся последним представителем своей семьи и чувствовал себя одиноким среди миллионов равнодушных жителей Лондона. Лишь немногие разговаривали с ним, и он тогда вспоминал, кем в действительности был.

Он потерял все свои богатства, но не очень печалился, так как ему никогда не нравились люди, окружавшие его. Он был романтиком, мечтал видеть сны и записывать их. Но все сделанные им записи вызывали только смех. Тогда он перестал показывать их кому - либо, а вскоре совсем прекратил описывать свои сны и мечты. Чем больше отдалялся он от людей своего круга, тем прекраснее становились его грезы: но напрасны были все его попытки доверить бумаге свои мысли. Кюранес думал и чувствовал совсем по-другому, чем современные ему писатели. В то время как они пытались отразить уродство реальности, срывая с жизни фальшивые завесы, приукрашенные мифами, подчеркивая ее отталкивающие черты, Кюранес искал только красоту. И так как найти ее в реальной действительности не удавалось, он искал ее в своем воображении, в иллюзиях, возвращаясь к далеким и легковесным, как облако, воспоминаниях о сказках и мечтаниях своего детства. Наши детские мысли и мечты расплывчаты и туманны, и когда, однажды, став взрослыми мы пытаемся оживить их в своей памяти, яд прозы жизни полностью обесцвечивает их, делая тусклыми и невзрачными.

И все же некоторые из нас проснувшись внезапно ночью не могут забыть таинственные миражи восхитительных холмов и садов, поющих на солнце фонтанов, золотых утесов, нависающих над спокойными морями. Перед их взором предстают равнины, простирающиеся у подножий спящих городов, легионы рыцарей на опушке леса, гарцующих на великолепных лошадях с дорогими попонами.

Мы с грустью понимаем, что для всех остальных, кто спит спокойно и не просыпается от подобных видений, никогда не откроются двери из слоновой кости, ведущие в восхитительный и блистательный мир, который когда-то был реальным, пока мы не преступили границу, за которой больше прислушиваются к доводам рассудка, чем сердца.

Кюранес в своих снах мог сразу же вернуться в мир детства. Он видел дом, в котором родился: огромное каменное здание, увитое плющом, где жили тридцать поколений его предков и где сам он надеялся встретить свой последний час. Когда он вышел из дома летней ночью, наполненной волшебными ароматами, луна расточала повсюду свой блистательный свет. Кюранес пересек сад, спустился с террасы, прошелся по дубовой аллее и вышел на большую, почти белую от лунного сияния дорогу, ведущую в деревню. Эта деревня показалась ему безжизненной. Кюранес все время задавал себе вопрос: что таится под остроконечными крышами ее домов, сон или смерть? На улице лежало огромное, вырванное с корнем дерево. Повсюду зияли окна с выбитыми стеклами. Кюранес не стал здесь задерживаться и, словно влекомый к какой-то цели, продолжил свой путь.

Даже небо было здесь пустым: без Луны и без звезд.

Он видел мрачные и бессмысленные сны, бывшие снами лишь наполовину; видел размытые шары в тусклом свете, неясные летающие предметы, которые улыбались и, казалось, смеялись над всеми мечтателями Вселенной.