Шайтан-звезда   ::   Трускиновская Далия

 – И как вы оба догадались, что его хвост окован железом?

– Этот хвост, которым он размахивал, как дубиной, понаставил нам синяков, о Хасиб, и подбил мне глаз, клянусь Аллахом!

– Что-то неладно с этим вашим шайтаном, о несчастные, – сказал Хасиб. – Жаль, что не было там меня с моей дубинкой из китайского железа. Мы бы посмотрели, что крепче – хвост или дубинка.

По голосу Джабир понял, что из троих этот – самый опасный, ибо он готов выйти с дубинкой против шайтана. Понял он равным образом, что плакса слаб духом, так что без понуждения выдаст все, что знает о похитителях.

И, соразмерив свои силы с силами противника, аль-Мунзир составил план сражения.

Ему нужно было уничтожить тех, кто мог бы оказать сопротивление, завладеть плаксой и допросить его.

Ход был достаточно широк, чтобы двое мужчин шли рядом, а третий – сзади. И аль-Мунзир решил, что сзади непременно пойдет тот, кто не хочет на свою голову никаких дополнительных бедствий, связанных с охотой на шайтана, а желает просто посидеть на берегу потока, и это, скорее всего, будет плакса.

Аль-Мунзир стал неслышно отступать, пока не добрался до того места, где начиналось сужение хода. Он прикинул – получалось, что для схватки имелся необходимый простор, и джамбией можно было наносить удары, а для хорошего замаха дубинкой ход все еще был тесноват.

К тому же сюда уже пробивался свет.

И он дождался троих со светильником, и бросился на них, выбив светильник, и вспорол брюхо, как собирался, первому, кто оказался перед ним, и тот рухнул с криком.

Двое других отскочили, причем один призвал на помощь Аллаха, а другой проклял шайтана, и по их голосам аль-Мунзир понял, что ошибся и погубил плаксу.

Хасиб, владелец дубинки, имел при себе и еще одно оружие, уже не китайского, а индийского происхождения, и это был двуххвостый кистень – с длинной рукоятью и такой же длины цепочками, отягощенными тяжелыми кольцами с заточенными краями.

Отступив, он выхватил из-за спины этот кистень и раскрутил кольца перед собой, так что они стали ему вместо щита. При этом он бросил на произвол судьбы Ибрагима, вооруженного тяжелым широким ножом наподобие кухонных ножей, которыми крошат мясо, чтобы приготовить начинку.

Разумеется, тяжелые кольца на длинных цепочках, к которым следует прибавить еще и длину рукояти, превосходят джамбию, пусть и в очень сильной и умелой руке. Джабир, уловив особое движение воздуха от вращающихся колец, понял, с каким оружием и с каким противником он имеет дело.

Но увидел он также во мраке и фигуру Ибрахима, жмущегося к стене, чтобы не угодить под индийский кистень, и решительно не знающего, что ему делать с широким, выставленным вперед ножом.

Этот-то нож и привлек внимание Джабира.

Аль-Мунзир принялся отступать, выкрикивая при этом слова на языке, который его противникам явно был неведом. И Джабир вовсе не собирася им втолковывать, что это – детская песенка, которой обучили его и Ади аль-Асвада их чернокожие матери. Она звучала непонятно и устрашающе – вот и все, что ему сейчас требовалось. Противник мог бы принять ее за страшное заклинание и обратиться в бегство – хотя на такую удачу аль-Мунзир не рассчитывал.

Он выманил Хасиба на площадку, где было совсем светло, и отступил к связкам соломы, сложенным в стену, достигающую его плеча. Подпустив Хасиба с его кистенем совсем близко, Джабир ухватил одну связку и запустил ее Хасибу в лицо, сбив при этом ровное движение носившихся огромной, как бы положенной на бок восьмеркой, колец.

Хасиб, чтобы не гасить их стремительного полета, вскинул руку над головой, заставив кольца описать круг довольно высоко.