Шествие динозавров   ::   Филенко Евгений

" Не помните? Чрезвычайно кудлатый молодой человек в костюме, специально подчеркивающем гениталии, как бишь его...

- Отчего ж не подчеркнуть, коли есть что, - ворчу я.

- И потом, здесь попросту рукой подать до моей квартиры. Я рассчитывал продолжить беседу в домашнем комфорте, у комелька. В темпоральной клинике вам неуютно. И светло, и холодно. У меня бы вам понравилось. Полумрак, свечи. Тихая музыка, старинный клавесин. Уверяю вас, такого клавесинного концерта вам слышать не доводилось. Неизвестный Вивальди! Красивые женщины в изысканных туалетах. Согретое красное вино в хрустале.

- Неужто не побороли зеленого змия?!

- Малопродуктивное занятие, - фыркает он. - Есть иные, более достойные противники... Вы расслабитесь, и нам легче станет договариваться.

- Квартирка, небось, коммунальная? Или и впрямь "к двухтысячному году каждому - отдельное жилье"?

- Я полагаю, еще в ваше время стало очевидно, что это был всего лишь красивый лозунг. Так сказать, манящий горизонт. Вы же не могли без светлых путей. "Пятилетку в три года... догнать и перегнать Америку... нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме..." Легко называть срок, зная наверняка, что не доживешь и с тебя не спросят. Но с жильем у нас нынче неплохо. Правда, растем не вширь, как вы, а все больше вверх: землица дороговата. И вас, если согласитесь, обустроим.

- Знаете что... - тяну я, не двигаясь с места. Пусть лучше меня удавят, чем я ступлю на эту сеточку. - Может быть, не станем откладывать в долгий ящик и все обсудим прямо тут? В конце концов, я согласен вернуться в эту... гм... темпоральную клинику.

- Э, да вы трусите, голубчик! - он изображает крайнее изумление.

- Да, трушу, - объявляю я почти с гордостью. - А вы чего ждали? Я не верхолаз, не парашютист. Я обычный, нормальный человек, "человек без свойств"...

- Музиля, допустим, вы не читали. Может быть, и не напрасно, не лег бы он вам на душу.

- ...а вы решили подловить меня. Припугнуть. Подумали, что увижу я эти ваши ненормальные "Саратовы" и сразу поверю байкам про шестьдесят семь лет!

- Да вы уже поверили, - ухмыляется он. - Это вам инерция восприятия, точнее - неприятия, мешает. Хоть и мните вы себя в оппозиции господствующему мировоззрению, а голова у вас не менее прочих замусорена дурно понимаемым материализмом. Ни в Бога-то вы не верите, ни в черта, ни в инопланетян.

- Ни в снежного человека, - подхватываю я. - Ни в Несси. Ни в шестьдесят семь лет и... сколько там месяцев? Сами, небось, забыли?

- Ну и зря. Снежный человек у нас под защитой закона. Несси никакой нет. А я есть. Дан вам в ощущениях.

- А инопланетян вы мне тоже дадите ощутить?

- Сколько угодно! - он обещающе выставляет перед собой широкую, как разделочная доска, ладонь. - Если пойдете на сотрудничество.

- Опять это условие! Да что вы привязались ко мне с вашим сотрудничеством?! Какой вам от меня прок?

Он не успевает ответить.

На площадку, галдя и хохоча, вываливается стайка молодежи. Все загорелые, как и мой спутник - до сих пор не удосужился узнать его имя. Высоченные, упитанные, гладкие. Что парни, что девицы - завиты, подстрижены, намазаны. В пестрых и до чрезвычайности легких одеждах. Такое ощущение, что температура воздуха не имеет для них значения. На одной юбчонка в две пуговицы, скорее даже набедренная повязка, да кофточка-разлетайка, под которой привольно скачут круглые, как мячики, загорелые цицки. И другие ничем не плоше. А среди этого попугайника...

Приземистый, плотный, как рекламная тумба. Без плеч и без шеи. В тяжелом, на манер монашеского, сером балахоне. Ног не видно. Зато рук - не две, не четыре, даже не восемь. Венчик многосуставчатых конечностей, которые судорожно сокращаются, хватают пустоту. Лица нет. Вместо него овальная, белесая с радугой линза.