Сибирская жуть - 4. Не будите спящую тайгу   ::   Буровский Андрей Михайлович

– Нет, шеф, не пойдет! Сначала давайте письмо! Надо же узнать, что мы здесь будет делать!

– Что ж, Игорь прав.

Михалыч достает письмо, вскрывает, читает сгрудившимся. Письмо, благо, написано по-русски.

«Я получил сведения, что на плато Путорана могут быть реликтовые животные. Меня интересуют все реликтовые животные. Но больше всего меня интересует мамонт. Ваша задача пройти по всем местам, где может жить, кормиться или прятаться мамонт. Найти его тропинки, его места кормежки, его шерсть, его следы. Все признаки того, что там водится мамонт. Неделю вы ищете мамонта. Если вы найдете места его кормежки или следы, больше ничего не надо делать. Тогда вы должны просто вернуться и рассказать о том, что видели. Хорошо, если вы сможете привезти фотографии, шерсть или части тела мамонта. Но если не сможете, то ничего страшного. Мне только нужно знать, живет здесь мамонт или нет. Если вы ничего не найдете, возвращайтесь и расскажите об этом. Если мамонтов там нет, вы все равно получаете деньги сполна Михалыч знает, когда он должен выйти на связь. Желаю вам всем удачи.

Ямиками Тоекуда».

Сказать, что экспедиция удивилась, – значит не сказать ничего.

– Шеф, вы что, за мамонта взяли деньги?! – с удивлением спросил Андронов.

– Нет, не за мамонта. Вы же знаете, взял деньги за недельную работу… А суть работы – вот она.

– Будем ловить живого мамонта! – заключил Теплов под смех отряда.

– И вовсе не ловить, а искать! Цель – пройтись по району, найти реликтовые степи, посмотреть, нет ли там мамонта? Хотите видеть реликтовые степи? Вот и увидите!

– Михал Михалыч, да не может быть здесь мамонта! – продолжал страдать Андронов. – У него же нет здесь кормовой базы! Вы себе представляете, что это за туша – мамонт?

– Тонны четыре?

– Да, если не все пять. А это сто пятьдесят килограммов зелени каждый день. Где здесь можно съедать столько?!

– А если сто пятьдесят кило ягеля? – спросил Лисицын; он мыслил конкретно, хотя и несколько прямолинейно.

– Это три гектара. Одному мамонту нужен будет весь Таймыр. И как ваш мамонт будет жить зимой? Снега человеку выше пояса, олени и те с трудом добираются.

– А луга возле реки? Вон смотри, какое разнотравье поднимается!

– И много их здесь, таких лугов? Сколько тут травы, на всех лугах вокруг озера? Их одному мамонту на неделю, ну, на месяц. И опять же – зимой все завалит.

– Слушай, что-то здесь не то. Ведь жили же здесь мамонты! А было оледенение, значит – еще холоднее.

– Холоднее. Только, во-первых, снега зимой не было или было очень мало. В современной Монголии и даже в Якутии лошади всю зиму живут без теплых конюшен. А во-вторых, какие-то все же были другие условия. Какие – этого никто толком не знает. Но жили же вместе и тундровые виды, и степные. В наше время дикая лошадь и северный олень вместе не водятся, а тогда водились. И сами животные были крупнее. Бизон времен Великого оледенения – на треть тяжелей современного. И хищники были очень большие. Тигролев тоже был крупнее современного уссурийского тигра.

– Тигролев?

– Ну да. Их в прошлом веке назвали пещерными львами, потому что кости находили при раскопках пещер.

– Как и пещерных медведей?

– Да. И как пещерных гиен, кстати. А он и не пещерный, и не лев. Это тигр, но близкий и ко льву тоже. У него грива маленькая была, темная, а полосы, как у тигра.

– А про полосы откуда? Их же на костях не видно.

– Зато на стенах пещер видно. Вообще-то, человек страшного зверя старался не рисовать, наверное, просто боялся.

– Игорь, помните, как у Чуковского:

А это – бяка-закаляка кусачая!

Что ж ты бросила тетрадь,

Перестала рисовать?

– А я ее «боюсь». Вы про это?

– Ну да, первобытный человек часто вел себя, как современный ребенок. Но хотя бы раза три он тигрольва нарисовал. Это очень мало, Паша! В пещерах тысячи рисунков, бывает и десятки тысяч.