БЕЛАЯ СМЕРТЬ   ::   Роберт Шекли

У любого бродяги Мешхеда есть секрет на продажу, но туркмены всегда опаздывают, а потому лгут пуще всех остальных.

Он свирепо глянул на меня, по туркменскому обыкновению скорчив рожу - они думают, что этим можно напугать. Я пожал плечами и отвернулся.

- Ради Аллаха! - сказал туркмен. - У меня есть настоящий секрет - секрет, который стоит много денег и жизней многих людей. Я смертельно рискую, явившись сюда, чтобы поговорить с иностранным шпионом... И вот как меня здесь принимают!

Я помедлил, разглядывая его, и дернул себя за нижнюю губу. Наконец я сказал:

- Несомненно, твоя история лжива, как все туркменские истории. Но я сначала выслушаю тебя, а потом буду решать. Если история будет чего-то стоить, я вознагражу тебя.

Туркмен разразился горьким смехом.

- Ты в самом деле думаешь, что я поведаю свой секрет двуличному персидскому горожанину?

- О Аллах! - воскликнул я. - По крови я монгол с материнской стороны, прямой потомок эмиров Бухары. Ты, глупец, подумай сам - откуда я, по-твоему, знаю твой язык?

- Всякий может выучить язык. Как тебя зовут?

- Ахмед Аботай.

- Я как-то знал в Мерве одного свинопаса по имени Аботай, - заявил он.

Такие штучки сходят у туркменов за юмор, и этот юноша казался себе весьма остроумным.

- Пошли, - повторил он. - Веди меня к своему господину.

- Сначала открой мне свой секрет.

- Никогда.

- Тогда дай мне хотя бы намек, чтобы я смог оценить его важность.

Обычное выражение лица туркмена - усмешка, но этот так нахмурился, что я испугался - не парализовало ли ему лицо от напряжения. Он подумал - что для туркмена всегда дело непростое - и наконец проговорил:

- Мой секрет касается города Имам-баба и одного вещества, которое называют Белым Порошком.

Я приложил все усилия, чтобы по моему лицу ничего нельзя было прочесть, но напрягся.

- Дальше, - произнес я усталым голосом.

- Это мое последнее слово, - заявил туркмен. - Прежде чем разговор пойдет дальше, я должен получить деньги.

Я зевнул.

- Твой так называемый секрет может оказаться совсем не важным, но я предоставлю моему другу возможность решить это лично. А тебе я дам возможность увидеться с ним.

Сказав это, я замер, как статуя, а туркмен молчал и нервно переплетал пальцы. Он ждал. Я тоже ждал.

- Ладно, - наконец проронил он. - Пойдем.

Я задумчиво сказал:

- Возможно, мне не стоит беспокоить моего очень богатого друга сегодня вечером. Может быть, лучше сделать это завтра или послезавтра.

Туркмен очень хорошо знал, чего я хочу и что было вполне естественно. Но, как и все их племя, он скорее проглотил бы свои деньги, чем расстался с ними. Он обозвал меня некоторыми непочтительными словами, продемонстрировав таким образом все свои грязные мысли и недостаток воображения. Я не обращал на него внимания, пока он не сделал паузу, чтобы набрать воздуха, и тогда я сказал, что, может быть, встречу с моим американским другом будет лучше отложить до следующей недели. Однако, добавил я, к тому времени у моего друга может остаться очень мало денег.

Туркмен застонал, как раненый зверь. Скупость боролась в нем с жаждой наживы. Наконец он достал из-под полы своего халата кошель. Он открыл его, как будто открывал рану в собственном теле, и с ругательством заплатил мне.

- Очень хорошо, - сказал я. - Теперь ты можешь встретиться с ним. Я уверен, что ты привел с собой переводчика.

- Переводчика? - переспросил туркмен. - Ты демон, ты ублюдок, ты что же, думаешь...

- Я делаю только то, за что мне заплачено, - сказал я. - Ты заплатил за то, чтобы встретиться с иностранцем, и ты с ним встретишься. Но насчет разговора с ним - может, ты знаешь английский? Если нет, я уверен, что он сумеет понять твой немецкий, или французский, или даже испанский.

Туркмен, который и свой родной язык знал едва-едва, от ярости совершенно онемел.