Москва бандитская 1-2   ::   Модестов Николай

Избили человека и в бессознательном состоянии столкнули в воду, где он и захлебнулся.

Есть еще пропавшие без вести (очень часто это не что иное, как профессионально сокрытое убийство), несчастные случаи и самоубийства (вызывающие сомнения), гибель на пожарах, смерть новорожденных… Добавьте сюда невероятно высокий в Московском регионе показатель гибели в дорожно-транспортных происшествиях и постоянно снижающуюся продолжительность жизни. Этого хватит, чтобы сделать однозначный вывод некогда образцовый город, так и не став оазисом коммунизма, превратился в криминальную клоаку.

Бандиты, убийцы, рэкетиры, мошенники и карманники, воры, шулеры, торговцы наркотиками и проститутки, обычная шпана чувствуют себя в Москве так же, как первопроходцы-золотоискатели на Клондайке. Перед ними многомиллионный мегаполис, где расположено около тысячи банков, сотни фирм, иностранных представительств, коммерческих структур и совместных предприятий, десятки тысяч богатых квартир, дач и зажиточных людей - выбирай, как применить свои криминальные таланты. Город, в котором легко выследить добычу и потом затеряться, заповедник для вольной уголовной охоты. Москва бандитская…

Не многие из счастливчиков, зачитывавших до лохмотьев появившийся в конце семидесятых самиздатский перевод гангстерского романа Марио Пьюзо "Крестный отец", догадывались, что российская реальность не менее крута и колоритна. В стране, впервые за послевоенное время, вновь возрождались воровские традиции, возникли дерзкие и многочисленные бандформирования со своими отечественными "донами корлеоне".

О происходящем не имели представления не только рядовые граждане, но и милиционеры. Большинство населения свято верило в поступательное движение социализма, ориентировалось на официальную пропаганду, уверявшую, что скоро преступность будет окончательно побеждена. Мой друг, возглавляющий ныне одно из ключевых подразделений МВД, рассказывал, как еще в семидесятых годах, учась в Омской высшей школе милиции, он дискутировал с товарищами: застанут ли они после получения дипломов настоящих карманников и квартирных воров? Или новоиспеченным милиционерам их будут демонстрировать как наглядные пособия? Понятно, что в такой обстановке о латентной преступности, бандитизме и подпольных мультимиллионерах речь просто не заходила.

Между тем именно тогда был заложен фундамент для возникновения чисто российского феномена, о котором сейчас спорят ученые-криминологи: почему отечественные мафиози основной доход получают, обеспечивая так называемую крышу бизнесменам, банкирам, владельцам магазинов, рынков и ресторанов? Ведь во всех странах, где преступность представлена в организованных формах (США, Японии, Италии и нескольких государствах Латинской Америки), большая часть поступлений в криминальные сообщества идет от торговли наркотиками, оружием, контроля секс-индустрии - традиционных сфер влияния мафиозных кланов.

Объяснение кроется в особенностях развития национальной экономики. В огромной постгулаговской империи всеобщая секретность и зашоренность населения была на руку не только управляющему госаппарату, но и тем, кто разворачивался за рамками закона. Страна, где центром планировалось все и вся, постепенно оттаивала от страха перед регулярными сталинскими чистками. Формировался слой чиновников-взяточников, как теперь принято говорить, коррупционеров, охотно использовавших свои полномочия в корыстных целях.

Изобретать велосипед не пришлось. Система приписок и круговой поруки существовала и безотказно действовала еще при Сталине. Ее показал Александр Солженицын в главе "На чем стоит Архипелаг" третьей части исследования "Архипелаг ГУЛАГ".