Скелеты в шкафу   ::   Ниммо Дженни

– Приговор обжалованию не подлежит, – высказалась Мейзи, но ее саркастическая усмешка почти сразу исчезла под пристальным взором четырех сестриц.

Дядя Патон вышел к столу с крайне раздраженным видом, и обед начался. Мейзи старалась как могла, но десять минут – слишком короткий срок, чтобы успеть приготовить что-то мало-мальски съедобное. Поэтому суп оказался пересолен, курица подгорела, а бисквит имел такой жалкий вид, как будто его предварительно топили в сиропе. Впрочем, никто ни на что не сетовал. Тетушки кушали от души – только ложки и вилки мелькали.

Мейзи и мама убрали со стола. Чарли с дядей Патоном помогали им. Итак, сейчас должно было начаться то самое испытание. Маме, к немалому удивлению Чарли, на нем присутствовать не позволили.

– Я туда без тебя не пойду! – заупрямился он. – Ни за что!

– Чарли, ты должен! – взмолилась мама. – Ведь тетушки нас содержат! У меня нет ни гроша за душой!

– В толк не возьму, зачем тебе надо, чтобы Чарли учился в этой дурацкой академии, – возмущалась Мейзи.

– Ради его отца, – сказала мама. Мейзи в ответ только поцокала языком и больше не произнесла ни слова.

Но ведь папа умер, так при чем тут он, удивился Чарли, но нечего было и надеяться, что мама объяснит.

Мама слегка подтолкнула его к дверям столовой, и – что поделаешь! – он вошел.

– Я хочу, чтобы мама была тут, – сразу же заявил Чарли. – А то ничего делать не буду.

– Маменькиному сыночку подавай мамочку, – проворковала тетушка Венеция.

– Мальчик, который не может без мамы, – дитя малое. Пора повзрослеть, Чарли, – сурово изрекла тетушка Лукреция. – Это дело касается только рода Юбимов. Посторонние нам ни к чему.

Именно в этот миг дядя Патон попытался ускользнуть, но старшая из тетушек пресекла эту попытку в зародыше.

– Патон, ты тоже нужен. В кои-то веки исполни свой долг!

Дядя Патон неохотно опустился на указанный ему стул.

Чарли велели сесть напротив четырех тетушек, а дядя Патон устроился в торце стола. Интересно, как они будут проводить испытание, подумал Чарли. Музыкальных инструментов не видать, масок и этюдников на столе вроде тоже нет. Тетушки ждали. Они пристально изучали его.

– Почему у него такие волосы? – процедила тетушка Лукреция.

– Влияние со стороны матери, – пояснила бабушка Бон. – Валлийская кровь.

Говорит так, будто меня тут и нет! – подумал Чарли.

– Ах вот оно что! – И три тетушки неодобрительно завздыхали.

Тетушка Лукреция порылась в большом кожаном ридикюле и наконец извлекла пакет коричневой бумаги, перевязанный черной ленточкой. Она потянула за ленточку, и оказалось, что в пакете целая пачка старых фотографий.

Бабушка Бон подтолкнула пакет к Чарли, так что фотокарточки веером рассыпались по столу.

– И что мне со всем этим делать? – уныло спросил Чарли, который прекрасно представлял, каких именно действий ждут от него тетушки.

Тетушки одарили его ободряющими улыбками.

Чарли понадеялся, что ничего не произойдет. Ну пожалуйста, пусть он просто быстренько глянет на эти выцветшие фотки и отведет глаза прежде, чем раздадутся голоса. Ну пожалуйста! Однако стоило Чарли посмотреть на фотографии – и он тотчас услышал, какой шум подняли изображенные на них люди. Они вовсю играли на скрипках, виолончелях, пианино. Они танцевали, пели, хохотали. Чарли старательно сделал вид, будто ничего не слышит. Он попытался отпихнуть фотографии подальше – обратно к тетушке Лукреции. Но она подтолкнула всю пачку к нему.

– И что же ты слышишь, Чарли? – спросила бабушка Бон.

– Ничего, – выпалил мальчик.

– Ах, Чарли, пожалуйста, постарайся, – сладким голосом пропела тетушка Венеция.

– И смотри – не врать! – пригрозила тетушка Юстасия.

– А не то плакать тебе горючими слезами, – ощерилась тетушка Лукреция.