Мутант   ::   Кук Робин

Да и она сама все еще продолжала волноваться по поводу сына. Она любила его так сильно, что даже мысль о том, что он может расстроиться, была непереносима для нее. В то же время Маша прекрасно понимала, что, если она не будет смотреть на все это трезво, она не сможет ему помочь. Очевидно, он провел весь день в «Кимере», скорее всего один, поскольку в ответ на ее вопрос Виктор признался, что не видел сына с утра.

Как будто почувствовав, что на него смотрят, Виктор-младший отложил книгу и поставил свою тарелку в посудомоечную машину. Когда он поднимался из-за стола, их взгляды встретились. В его глазах не было ни теплоты, ни чувства, лишь яркий бирюзовый свет. Маша чувствовала себя так, как будто ее рассматривают под микроскопом.

– Спасибо за ужин, – ровным, механическим голосом сказал Виктор-младший.

Маша слышала, как он взбежал по внутренней лестнице. Снаружи вдруг раздался резкий свист ветра. Она выглянула из окна. В луче света от гаражного фонаря было видно, как дождь переходит в мокрый снег. Она поежилась, однако не из-за зимнего пейзажа за окном.

– Что-то я сегодня не голоден, – сказал Виктор.

Маша вдруг вспомнила, что это были первые слова, произнесенные им с того момента, как она вернулась с работы.

– Тебя что-то беспокоит? Ты хочешь об этом поговорить? – спросила она мужа.

– Тебе незачем разыгрывать из себя психиатра, – грубо ответил Виктор.

Маша могла бы и обидеться. Она вовсе не собиралась разыгрывать психиатра. Она решила, что ей, пожалуй, лучше разыгрывать просто взрослую женщину и не подталкивать Виктора. Скоро он сам расскажет, что у него на уме.

– Зато меня кое-что беспокоит. – Маша решила, что уж хотя бы ей следует быть откровенной.

Виктор взглянул на нее. Она слишком хорошо его знала, чтобы не понять: он уже раскаивался в своей грубости.

– Я сегодня прочитала несколько статей, – продолжала Маша. – В них говорится о возможных последствиях недостатка общения детей с родителями, когда дети воспитываются нянями или проводят значительное количество времени в детском саду. Кое-что из того, что там написано, может относиться и к Виктору-младшему. Я думаю, может, мне надо было взять отпуск, когда он был маленький, чтобы проводить с ним больше времени?

На лице Виктора немедленно отразилось раздражение.

– Прекрати, – сказал он снова так же грубо. – Я не желаю слышать, что ты будешь говорить дальше. На мой взгляд, он прекрасный ребенок, и я не собираюсь выслушивать поток психиатрической чепухи, доказывающий обратное.

– Ну разве это нормально, что... – Маша уже начинала терять терпение.

– Я прошу, избавь меня от этого! – Виктор выбросил остатки своего ужина в помойное ведро. – У меня сегодня для этого неподходящее настроение.

– А для чего у тебя подходящее настроение?

Виктор глубоко вздохнул, посмотрел в окно.

– Пойду погуляю.

– В такую погоду? Мокрый снег, влажная земля. Мне кажется, тебя что-то беспокоит, и ты не хочешь сказать об этом.

Виктор повернулся к жене.

– Это что, так заметно?

Маша улыбнулась.

– Да на тебя смотреть больно. Ну скажи, что случилось? Все-таки я твоя жена.

Виктор, пожав плечами, вернулся к столу. Он сидел, переплетя пальцы, опершись на локти.

– Да, меня кое-что беспокоит, – признался он.

– Слушай, даже мои пациенты с меньшим трудом начинают разговор. – Маша нежно дотронулась до руки Виктора.

Виктор встал и подошел к лестнице. Несколько мгновений он прислушивался, затем закрыл дверь и вернулся к столу. Он сел, слегка наклонившись по направлению к Маше.

– Я хочу, чтобы Виктор прошел полное медицинское обследование, как тогда, семь лет назад, когда у него было падение интеллектуального развития.

Маша не ответила. Одно дело – беспокойство насчет развития личности ребенка.