Мужчина для Ани   ::   Константинов Андрей

На службу я из-за нее, конечно, опоздал, но Купец с утра тоже отсутствовал, так как затеял изменить свой стоматологический статус. Поэтому никаких угрызений совести я не испытывал. Я попил кофе с тетками из бухгалтерии, рассказал им два приличных случая «из жизни оперуполномоченного» и три неприличных анекдота… получил свою порцию славы и внимания. После этого быстро слинял: три незамужние тетки под сорок — это опасно… о, как это опасно!

Но коли день идет хорошо, то он идет хорошо. Как только я утек от бухгалтерш, позвонил полковник Комаров. Отчасти трезвый, но по голосу — обосравшийся. Да и было отчего. То, что он там, в своем универсаме, отмочил, ни в какие ворота определенно не лезло. Я подумал, что сглазил кайфовый денек и теперь надо ехать в универсам, разбираться с этой вице-губеровой сучкой… Тьфу! Сглазил…

Но, повторяю, коли день идет хорошо, то уж он идет хорошо. Я вспомнил про напарничка и про то, что ему до универсама три минуты езды, а не тридцать, как мне. Лишь бы он дома был… Так и оказалось — Ленчик был еще дома, и я ловко перевел стрелки на него.

Потом я вторично отыгрался на Ленчике — когда он от стоматолога вернулся… Ну это ему за дело. За то, что он надо мной изгалялся, когда мне в Твери макияж экзотический наложили… Пустячок, а приятно. Потом была еще одна «приятность»: пришел Брюнет и сказал:

— Ну все, Комарова я увольняю. С меня, блин, хватит. Раньше он только трезвый инициативу проявлял… А поскольку это случалось нечасто, то особых жертв и разрушений не было. Но теперь же он, собака, совсем поля не видит, того и жди под монастырь подведет… Возражения есть?

— Не-а, — сказал я. — Бей Комара, трави гада репеллентом.

— Шоглашен, — с трудом выдавил мой партнер.

Брюнет про Ленькины замороженные губы не знал, а потому удивился и спросил: чего это, мол, ты, Леня, еле мычишь?… Ленька только собрался ответить, но я опередил и объяснил, что Ленчик — скрытый внутренний диссидент, носит всегда фигу в кармане, критикует все решения руководства, вошел в тайный сговор с полковником Комаровым… Вот потому-то, Вить, он и выпендривается, и разговаривает с нами «через губу»: шоглашен… Надо его, на хрен, на пару с Комаром уволить. Брюнет ничего не понял, сказал: ну-ну, — и ушел.

А под вечер выложил нам сюрприз. И вместо ужина с мамзелью я попал на глухарек.

***



Вечером, когда из офиса ушли уже почти все сотрудники, и инспектора СБ Петрухин и Купцов тоже собрались домой, в их кабинет вошла секретарша Голубкова Леночка.

— Ага, — сказала Леночка, — попались… Вас, господа сыщики, хочет видеть босс.

— На фига это? — спросил Петрухин. Он стоял перед зеркалом и завязывал галстук.

— Что-то случилось? — спросил Купцов. Губы уже отошли от новокаина, и говорил он вполне сносно.

— Не знаю, — ответила Леночка. — Сказал, что если вы еще здесь, то непременно и срочно к нему. У него там какие-то мужчина и женщина… Оч-чень шикарные.

Партнеры переглянулись с кислым видом: похоже, к Брюнету закатились вице-губер с супружницей… Петрухин мигом подошел к окну, раздвинул жалюзи и оглядел стоянку. Автомобиля с мэриевскими номерами не увидел. Хотя нельзя было исключить и того, что вице-губернаторская «вольво» прячется за «фердинандом», либо «мерсом».

— Ладно, — сказал Петрухин, — пойдем, на месте узнаем, что к чему.

В кабинете Брюнета сидели мужчина и женщина. Настолько похожие друг на друга, что не было никакого сомнения — брат и сестра. У обоих — пепельные волосы и серые глаза. Оба, как сказала Леночка, «очень шикарные». Купцов определил про себя по другому — стильные.

— А вот и мои сыщики, — произнес Брюнет. — Позвольте я вас познакомлю…

Женщину звали Анна Николаевна, и руку она протягивала так, как для поцелуя. В ней безусловно был шарм.