Слово погибели - 5   ::   Дяченко Марина

Разложив это лицо на детали, можно было отметить волевой подбородок, прямой нос, густые ресницы и выразительные карие глаза - однако будучи собраны на одном лице, все эти замечательные части производили отталкивающее и даже пугающее впечатление. Игрис решил, что все дело в пропорциях: глаза слишком широко расставлены и слишком низко посажены относительно переносицы. Следствие это профессии или насмешка природы?

Из кабинета быстрым шагом вышел Певец.

– Добрый день, - он смерил механика неприязненным взглядом. - Документ у нас один - личное согласие. Давайте не будем тянуть.

Он поманил механика пальцем, тот проследовал через приемную, больше не взглянув ни на Боксера, ни на Игриса. Несколько минут прошло в тяжелом молчании. Из кабинета не доносилось ни звука.

Потом вернулся Певец. Его смуглое лицо казалось желтоватым.

– Сволочи, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Я этого так не оставлю… Давай, Боксер, вызывай наших родных журналюг, надо озвучить рабочую версию. И необходимо организовать утечку по делу Болотной Карги. С подробностями. Кто у нас работает с общественным мнением?

Он вдруг заметил Игриса и уставился на него так, будто тот соткался перед ним прямо из воздуха.

Боксер возвел глаза к деревянному потолку. «Как я еще работаю с этим человеком?» - говорил его взгляд.

Певец вдруг наклонился вперед. Целую секунду Игрис был уверен, что маг собирается взять его за воротник рубашки и хорошенько встряхнуть.

– Вы понимаете, что это за человек? - Певец говорил напористым шепотом, воздух вырывался из него с шипением, как из пробитой автомобильной камеры. - Ладно, половина его дел засекречена… Но хоть что-то вы должны были слышать об Алистане Каменный Берег?! Это лучший руководитель, которого я знал, и лучший оперативник! Это человек, которому обязаны жизнью сотни людей! И прочих тварей! Вы не ходили с ним на оборотня, рыло на рыло, откуда вам знать… Какого лешего ему убивать неприметную тетку? Это провокация, явная и наглая, и я не собираюсь быть разборчивым в средствах. Либо вы мне поможете, либо лишитесь работы, репутации, здоровья…

– Вы мне угрожаете? - спросил потрясенный Игрис.

Он не мог поверить, что в респектабельной приемной «Коршуна» сотрудник этой уважаемой организации пытается запугать его, следователя прокуратуры, да еще в присутствии третьего лица! Через мгновение он понял, что Певец, со всеми его жесткими и властными манерами, на грани истерики. Или уже за гранью.

Боксер незаметно вышел. Игрис решил промолчать; Певец мерил комнату шагами, десять шагов по ковру в одном направлении и десять в другом, от окна к фикусу и обратно.

Открылась дверь кабинета. Вышел уродливый механик, потирая очень красные, будто распаренные ладони:

– Давайте бланк протокола…

Певец молча подсунул ему бумагу с типографской рамкой. Механик, краем зада пристроившись на кончике кресла, начал писать, комментируя вслух:

– Стало быть, так. Имеет место мнемокоррекция общей продолжительностью один час пятьдесят семь минут. Выполнена исключительно аккуратно, и тем более удивительно, что подконтрольный произвел ее прямо на себе и прямо в потоке времени. Крайние точки почти не смазаны… Отличная работа. Временной промежуток определяем субъективно - двадцать девятое августа с восьми часов двенадцати минут до десяти ноль девяти. Внутри этого периода…

Механик остановился. Отложил ручку. Поднял голову, встретился взглядом с Певцом.

– Внутри этого периода снесено всё до единой связи, - с некоторой грустью сообщил механик. - Выжжено. Отформатировано полностью и восстановлению не поддается. Мне вообще удивительно, как после такого вмешательства он не утратил рассудок. Впрочем, рано говорить: некоторые эффекты имеют отложенное действие».

Певец вцепился в спинку стула, на котором сидел верхом. Игрис на секунду даже пожалел его.