Случай на объекте С   ::   Козлов Юрий

В математике - особенно. Какое-либо из ничего возникшее уравнение вбирало в себя вселенскую энергию, казалось самим совершенством, откровением, хотелось отвлечься от главного, работать только с ним. Но избранное направление неумолимо выводило яркое уравнение за границы расчета, делало некорректным. Мите казалось, он видит, как гаснут краски и торжествует серый цвет. Красота приносилась в жертву итогу. Митя думал: точно так же и в симфонической музыке бесконечное множество блистательных вариаций приносится в жертву тяжелому финалу. У него закрадывались сомнения в полноценности научных и прочих способов познания действительности без красоты. Сейчас он сомневался в полноценности жизни, если при любом раскладе такая девушка должна была страдать. Но в жизни, как и в математике, Митя мог позволить себе больше, нежели простой смертный. Поэтому и не торопился решать. - Я вернусь через две недели,- ласково сказал он,- слетаем с тобой в Батуми. Не волнуйся, тебя никто здесь не обидит. Хочешь, живи в моем номере в академической гостинице, хочешь - в домике на объекте. Если эксперимент удастся, за банку минтая включу тебя в состав научной группы. Получишь награду. Хочешь стать орденоносцем? - Митя, - тихо произнесла девушка,- зачем ты надо мною издеваешься? - Вероятно, потому, что не знаю, что тебе сказать. - Неужели власть - это так сладко? - Над человеком - не очень. Это для маньяков. Над вырываемым из пустоты Законом - да. Тебя как бы избирает Бог, чтобы первому сказать. Через тебя его тайна начинает править миром. - Бог - это здорово, Митя. Но что будет со мной? - О, вариантов бесконечное множество. Эксперимент должен подтвердить обратимость времени. Мы с тобой выберем минутку где-нибудь в подходящем местечке, скажем, в саду Семирамиды,- на острове Корфу, и превратим ее в вечность. Прошлое, люди, сплетни, Фомины-Серовы - в нашей новой жизни это не будет иметь никакого значения... Адама и Еву Бог изгнал из рая. Нас примет обратно. Это выговорилось легко, так как едва ли было исполнимо. Так возник в их блудницы и атеиста - разговоре Бог. "Во всяком случае, - подумал Митя,если ему не нравится, он может поразить самолет молнией. До Калининграда путь неблизкий". Поднимаясь по трапу, Митя оглянулся. Девушка стояла на выгоревшей траве, русые волосы метались на ветру. Что-то хищное и одновременно беспомощное было в лице девушки. "Она просчитала все возможные варианты,- подумал Митя,- но нынешний - со мной - даже не мог прийти ей в голову. Такую программу ей пока не осилить. Но она пытается". Митя не видел ничего противоестественного в сравнении человека с компьютером, ибо не существовало на свете ничего более похожего. Выруливая на взлетную, он еще подумал, что вряд ли после знакомства с ним девушка сделалась счастливее. Однако в сравнении с чем? С детством, которое навсегда кануло? Или с прежней жизнью, где едва ли могла идти речь о счастье? Точно так же Митя не представлял, станет ли счастливее от его Закона человечество? Опять-таки, какое? Идеальное, то есть несуществующее? Или какое есть: жертвующее красотой во имя... чего? Над этим следовало подумать. "Барритрон" легко оторвался от бетона и через насколько секунд оказался над морем. Еще раньше оказался там истребитель, которому предстояло вести "Барритрон" первую половину пути, а в небе над Львовом передать другому истребителю.

II

Некоторое время было относительно светло. Самолет летел на запад. Но чтобы догнать падающее солнце, надо было лететь гораздо быстрее. Такой скоростью "Барритрон" не обладал. Вскоре он отстал от света. Накатили звезды. Внизу ненормально и мощно горели газовые факелы. Заданная высота была набрана, делать за штурвалом стало нечего.