Слуховое окно   ::   Лавкрафт Говард Филипс

Очень скоро я обнаружил, что Уилбер почти не пользовался наиболее комфортными и хорошо обставленными комнатами на первом этаже, хотя это было бы так естественно. Все время он проводил в своем кабинете на втором этаже; именно здесь кузен хранил коллекцию трубок, любимые книги, записи, здесь стояли наиболее удобные предметы мебели, именно здесь он работал над старинными рукописями до того печального дня, когда сердечный приступ положил конец его работе н жизни.

Когда я вступил в свои права на наследство, то решил поселиться на первом этаже, потому что, если уж быть до конца откровенным, я с самого начала почувствовал некоторую неприязнь к рабочему кабинету кузена. Все здесь живо напоминало мне о нем: кресло, в котором он любил сидеть, книга, предметы обихода. Кроме того, помещение казалось мне чужим и холодным. Какая-то сила, которую я не мог выразить словами, заставляла меня держаться подальше от этой комнаты, такой же таинственной и непонятной, как и ее бывший хозяин, поступков которого я тоже, признаться, не понимал.

Однако приступить к осуществлению переделок оказалось не так легко, как я предполагал вначале. Вскоре я убедился, что кабинет кузена как бы распространяет определенную ауру на весь дом. Это был один из тех домов, который сохранял присутствие своего бывшего владельца. И если раньше здесь ощущалось явное влияние Уартонов, проживших в усадьбе достаточно долго, то теперь дом был весь пропитан духом Уилбера Эйкели.

Во мне постепенно росла довольно четкая уверенность, что я не один в доме и что кто-то за мной наблюдает, хотя внятно объяснить это состояние было бы крайне затруднительно. Может быть, воображение мое разыгралось из-за уединенности места, в котором стоял усадьба, но мне стало казаться, что любимая комната кузена - это живое существо, ожидающее возвращения своего хозяина, и оно не может понять, куда же Уилбер подевался. Наверное, именно из-за этой навязчивой идеи я уделял комнате больше внимания, чем она того заслуживала. Однажды я вынес из нее кое-какие вещи, а также очень удобное кресло кузена. Но, как это ни странно, через некоторое время мне пришлось вернуть их обратно в кабинет. Кресло, которое мне вначале понравилось, оказалось довольно неуклюжим, и я чувствовал себя в нем очень плохо. Потом я обнаружил, что внизу недостаточно яркий свет, н мне пришлось отнести назад в кабинет все взятые там книги.

Теперь я был почти уверен, что атмосфера этой комнаты Уилбера отличается от атмосферы всех прочих помещений дома. Было очевидно, что, за исключением кухни, остальными помещениям кузен пользовался крайне редко. Он вел жизнь затворника, а если н покидал свое убежище, то только для поездок в Мискатонский университет в Эркхеме и в библиотеку в Бостоне. Больше Уилбер никуда не ездил и никогда не принимал гостей. Даже в тех редких случаях, когда я приезжал проведать кузена, он явно желал, чтобы я поскорее покинул его дом, хотя и был всегда очень внимателен ко мне. Поэтому мои визиты длились не более пятнадцати минут.

Честно говоря, я побаивался кабинета кузена. Меня вполне устраивал первый этаж, и я на неопределенное время отложил все мысли о переустройстве дома. Кроме того, я достаточно регулярно уезжал по своим делам, иногда даже отсутствовал по нескольку дней подряд. Иными словами, не было никаких причин для того, чтобы немедленно приступать к переделкам. Наконец, завещание кузена было официально утверждено, никто не оспаривал моих прав на наследство, и я понемногу начал осваиваться с новой ролью владельца усадьбы.

Все шло хорошо, но вдруг стали происходить события, которые нарушили мой покой. Сначала я не заметил в них никакой последовательности. Насколько я помню, первое случилось примерно через месяц после того, как я вступил во владение домом.