Сочинения (собрание стихотворных произведений)   ::   Юринсон Александр

Но все! не буду пустословью Свободу лишнюю давать, И в том, что полон я любовью, Не стану больше уверять, Но, может быть, пока мы живы, Когда опять возьму свирель, Тебе послышатся мотивы Далеких варварских земель.

x x x

Когда невидимые дали Немилосердный ураган Трепал, мы мыслили едва ли Свою страну средь этих стран.

Но над поверхностью земною Переползающий циклон Завис над нашей стороною, Ее теперь терзает он.

И в громовых его раскатах, В ударах молний с вышины Людей ни в чем не виноватых Как много пасть еще должны!

x x x

Ю. Р. Средь недоверия людского Расценят как - и не поймешь! Доброжелательное слово? Скорей всего, что это ложь.

На споры сил не остается (И не всегда позволит честь), Но, может быть, к тебе пробьется Хоть слово истины, хоть здесь.

Снести не в силах пребыванье Вдали, неразвитый дикарь, Шлю эти строки на закланье На твой единственно алтарь,

И если жертвоприношенье Достойно милости твоей, То я другого утешенья Не жду от беспросветных дней.

(Ну, разве, в качестве отплаты, Чужого не презрев божка, Почтишь теперь мои пенаты, Коль жертва та не велика.)

x x x

Дни - как купюры в кошельке. Считаю, вдумчиво рискую И оставляю на лотке, Купив безделицу какую.

А после, с картами в руках, Сочтя уже игру удачной, Оказываюсь в дураках, Расставшись с суммой многозначной.

И утром, мыслью недалек От тех, какие ставят точку, Мну опустевший кошелек Свою земную оболочку.

x x x

Ура! Тысячелетняя война Окончена! И с этой доброй вестью, Пришпоривая быстрого коня, Пригнувшись к голове его, сквозь степи Летит в столицу всадник молодой. А много - очень много лет назад Дорогой той же, только не политой Обильно кровью, мчался через лес Его пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадед, Чтоб сообщить, что началась война.

x x x

Не буду создавать секретов, Свершая незаметный труд: Поэты пишут для поэтов И тем пока еще живут.

Число читателей ничтожно, Но им нельзя пренебрегать: Хоть он не пишет, разве можно Его поэтом не назвать?

Один из тысячи, случайный Поэмам внявший индивид Владеет той же самой тайной, Какой владеет сам пиит.

Вариация

Когда стихия, стервенея, Моря крутила в кутерьме, Швыряя корабли Энея, Он, стоя молча на корме, Не веря в скорую победу, На дне расширенных зрачков Уже с Анхисом вел беседу Средь элезийских цветников, И видел, взгляд бросая мимо Валов, поднявшийся с колен, Века великой славы Рима И обреченный Карфаген.

* ДОПОЛНЕНИЯ *

Сонет

Блажены таинства нетронутые нами: Движенье бытия, порядок мировой. Над тем, что не дано осмыслить головой, Мы, воздух сотрясая, треплем языками.

Но тайна, от людей хранимая веками, И сохраняясь тем нетронуто-живой, Становится для всех загадкой рядовой, Представленная нам прозренными стихами.

И жалкий человек, покинув эмпирей, Свободно проходя в толпе земных царей, Он тварью предстает из высшего сословья;

И лжепророки все, стоящие вокруг, Молчат, когда среди мирского суесловья Небесным ангелом влетает Слово вдруг.

К Н.

Там, где бурый туман зависал, Ты случайно певцу повстречалась. И потом, что бы я ни писал, Все всегда о тебе получалось.

По прошествии нескольких лет (Там уже станут пеплом тетрадки) Только ты и, конечно, поэт Будут знать о загадке в загадке.

Беспощадное время идет. Проштудировав строки бесплодно, Наш потомок, наверно, найдет, Кроме истины - все, что угодно.

И он будет, я думаю, прав, Совершив этот маленький вычет: Ведь у вечности дух твой украв, Я неважно припрятал добычу.

Там, где вечности бурая муть Превращается в звон водопадов, Сможешь ты, наконец, отдохнуть От бессмысленных пристальных взглядов.

x x x

Стремясь всегда к уединенью (Тебе открыться не боюсь), Я знал, что только вдохновенью Я в полной мере предаюсь.

А страсть тяжелыми шагами Изнеженный пугает слух; Не в эту область вечерами Стремится удалиться дух.