Сокол против кречета   ::   Елманов Валерий

Что же до меня, то я беру не чужое, а свое, по праву воина и победителя. – Он немного замялся, но затем нашел еще более весомый аргумент в свою защиту: – К тому же я – любимец Вечного Неба, которое бережет меня для великих дел, – вспомнил он слова своего мудрого наставника Субудая, которые тот не раз говорил ему, многозначительно указывая пальцем на закат солнца.

– Любимец богов и отверженный богами. Это интересно, – задумчиво произнес человек в черном, размышляя о чем-то своем, и криво усмехнулся.

– Что ты там бормочешь? – подозрительно спросил Бату.

– Я говорю, что юный воин-хан и мудрый волхв могут найти общий интерес. Если мы с тобой объединимся, то навряд ли отыщутся силы, которые смогут помешать нам осуществить все, что мы захотим, – ответил тот.

– Твоя речь мутна, как воды Сейхуна [17] , и извилиста, как путь змеи в траве, – заметил хан. – Ты говоришь многое, но не сказал ничего.

– Я поясню, – успокоил его человек в черном.

– Зачем мне тебя слушать? – возразил Бату. – Ты глуп, говоришь о великих свершениях, а сам не знаешь, какой малый срок для оставшейся жизни отвело тебе Вечное Небо.

– Это не так, – спокойно ответил его собеседник. – Я и впрямь не знаю, сколько лет отвела мне судьба, но поверь, что ни завтра, ни послезавтра я не умру. К тому же ты давно не освежал лезвие, и яд уже выдохся. Хотя… на пару человек его еще должно хватить, – произнес он, подумав.

– Я не знаю, откуда ты слышал о яде, но понимаю, что был не прав, назвав тебя глупцом, потому что ты глуп вдвойне, – фыркнул молодой хан. – Если, как ты утверждаешь, его должно хватить еще на пару человек, то тем более хватит для тебя самого.

– Хорошо, – решительно кивнул человек в черном. – Тогда просто выслушай меня, и я уйду, как ты говоришь, умирать. У тебя будет время подумать над моими словами, а когда через три дня я приду к тебе – ты дашь мне ответ.

Через полчаса Бату, внимательно все выслушавший, но по-прежнему недоверчиво поглядывающий на своего собеседника, сказал:

– Ты похож на белых шаманов с крестами на груди. Они тоже обещали мне много радостей и счастья, но лишь тогда, когда я умру. – И усмехнулся: – Глупцы. Зачем мне их рай, если там не будет моих воинов и врагов, которых можно убивать?

– Я обещаю тебе все это еще при жизни, – напомнил человек в черном.

– Да, в этом ты поумнее, чем они, – согласился хан. – Право же, мне будет немного жаль, когда ты умрешь. Я люблю послушать занятные сказки.

– Это не сказки, – не согласился его собеседник. – Так будет на самом деле. Я помогу тебе, а ты – мне. Но я не тороплю тебя. Три дня – хороший срок, чтобы сложное превратилось в простое.

– А если больше? – полюбопытствовал Бату.

– Тогда, следуя неизменному закону круговорота, который справедлив применительно ко всему, даже к мыслям и словам, простое вновь начнет превращаться в сложное. Ты можешь запутаться, – быстро ответил человек в черном.

– Ты уже ухитрился меня запутать, – мрачно сознался юный хан. – Ты играешь со своими словами, как маленькие лисята с мышью, которую приносит им мать. Я доволен тем, что ты уходишь и что я больше никогда не увижу тебя живым.

Но он ошибался. Ровно через три дня юный хан, проснувшись, вновь увидел человека в черном, терпеливо ожидающего его пробуждения. Было не похоже, чтобы он накануне умер, ибо нежить не может кривить губы в насмешливой улыбке. Те, кого похоронили без соблюдения должных обрядов, вообще не могут улыбаться. Они пьют кровь молча, а скалят рот лишь для того, чтобы обнажить свои острые длинные клыки.

К тому же их время – ночь, и самый крохотный луч солнца обязательно причиняет им боль. Но ночь давно прошла, человек в черном стоял на самом свету, льющемся из узкого оконца комнаты, в которой спал Бату, и это не причиняло ему никакого неудобства.