Спящий город   ::   Таругин Олег

Он был уже слишком пьян, чтобы заметить две странные вещи: во-первых, новый знакомый, которого он встретил несколько часов назад в баре, откуда-то знал, где он живет, и уверенно вел (почти тащил) Жака в сторону съемной квартиры, где тот обитал последний год. А во-вторых, на грязной и темной улочке они были не одни – метрах в тридцати позади, не отставая, но и не приближаясь, неторопливо шли трое подтянутых молодых людей в недорогих, но добротных темно-серых костюмах, без галстуков, подстриженных по последней европейской моде…

Улица (точнее, переулок), где снимал жилье будущий литератор, была сплошь застроена полузаброшенными двух-трехэтажными домами, о которых, судя по их печальному состоянию, давно позабыл муниципалитет. Это был один из тех бедных районов французской столицы, где можно было за гроши снять некое подобие квартиры – грязную каморку без удобств, отделенную от замусоренного коридора символической фанерной дверью. Впрочем, при желании в подобном районе можно было бы найти и бесплатное жилье – просто поселиться в одном из заброшенных зданий, которые не то что городские власти и полиция, но даже помойные крысы обходили стороной…

Поднявшись на второй этаж по жутко скрипящей лестнице, Жак жестом пьяного факира извлек из кармана погнутый ключ и почти сразу отомкнул замок, галантно пропустив вперед своего случайного гостя. Зайдя следом, он нащупал выключатель и зажег свет – тусклую сорокаваттную лампочку без абажура под потолком.

Комната поражала воображение не столько своими крохотными размерами, сколько жутким беспорядком, царящим здесь, судя по всему, с самого момента вселения… или смерти прошлого жильца, – убийства в квартале были делом, в общем-то, обычным. Хронически не заправляемая кровать со скомканными пожелтевшими простынями, обшарпанный колченогий стол, некогда полированная тумбочка и пара стульев составляли все ее убранство. Определенный колорит добавляли разве что разнообразные пустые бутылки, разбросанные в свободном стиле по полу, громоздящиеся на столе и даже выглядывавшие из-под скомканного постельного белья.

Однако хозяина подобная атмосфера, похоже, ничуть не шокировала. Расшвыривая ногами звенящую тару, он, гордо покачиваясь, прошествовал в угол комнаты, покопался в куче какого-то тряпья и торжественно извлек на свет запыленной лампочки небольшой, размером с крупный библиотечный фолиант, сверток. Прижав его к груди, он подошел к гостю и, заговорщицки подмигнув ему сразу обоими глазами, довольно внятно сообщил (вообще, вернувшись домой, он пугающе быстро, с точки зрения своего нового знакомого, начал трезветь):

– Вот оно, мое доказательство, мое гинеколо… генеалогическое древо, моя будущая книга! – Что сие означает и при чем тут его ненаписанная книга, объяснить он конечно же не потрудился.

Дрожащими руками француз размотал ткань и положил на стол прямоугольный металлический ларец, украшенный позеленевшими от времени узорами, в хитросплетениях которых, несомненно, скрывалась не меньшая тайна, чем в его содержимом.

В глазах гостя, впервые за сегодняшний вечер, сверкнул неподдельный интерес и плохо скрываемое волнение:

– Ты открывал его, мой друг Жак?

Француз поднял голову, оторвавшись от созерцания своего сокровища, и с искренним удивлением ответил: – Конечно нет! Никто в нашем артист…, аристократическом роду не мог открыть его, не мог и. не смел прикоснуться к тайне! Но я – избранный, я – тот, на ком начнется разгадка! Вчера мне удалось чуть-чуть приподнять крышку. Впервые за столько лет в ларце что-то изменилось, смотри, отец и, отец моего отца сколько ни пытались, не могли понять, как это сделать, а я понял! – Он повернулся к столу и погладил поверхность древнего артефакта. – На мне и только на мне закончится полоса неизвестности. Я открою его и познаю Тайну. И напишу об этом книгу. Ты веришь мне?

– Безусловно.