Спринт до начала гимна   ::   Брэдбери Рэй

Да, пожалуй, она была тут, тайна песни, искусства, жизни, юная девушка, поющая на экране, где ожило неумирающее прошлое.

- Мы на тебя надеемся, Дун, - шепнул я.

- Что? - отозвался он. Он глядел на экран и улыбался. - Посмотри только, до чего хороша! Слышишь, как поет?

- Мы на тебя поставили, Дун, - напомнил я. - Готовься!

- Ладно, - проворчал он. - Дай кости расправлю. Господи помилуй!

- Что такое?

- Как же я раньше не заметил? Правая нога! Пощупай. Нет, не здесь. Омертвела она, вот что!

- Ты хочешь сказать, онемела? - с отчаянием в голосе спросил я.

- Омертвела или онемела, черт возьми, из игры я выхожу! Бежать придется тебе. Бери мою кепку и шарф!

- Твою кепку?

- Когда побежишь, ты их покажешь, и мы объясним, что бежишь ты из-за моей дурацкой ноги!

Он нахлобучил на меня кепку, повязал шарф.

- Но послушай... - запротестовал было я.

- У тебя получится! Помни только - не трогаешься, пока не увидишь на экране: КОНЕЦ! Песня кончается! Боишься, наверно?

- А как ты думаешь?

- Побеждает слепая страсть, сынок. Бросайся вперед очертя голову, наступишь на кого-нибудь - не оглядывайся. Вот, уже! - Дун подобрал ноги, чтобы не загораживать мне проход. - Песня кончилась. Он ее целует...

- КОНЕЦ! - закричал я.

Я выскочил в проход между креслами и помчался вверх, и на бегу думал: "Первый! Впереди! Не может быть! Дверь!"

В миг, когда раздались первые звуки гимна, я уже распахнул дверь.

Вылетел в фойе - наконец-то!

"Победа!" - подумал я, с трудом в это веря. Кепка и шарф Дуна на мне были как победные лавры. Победил! Победил за свою команду!

Ну а кто второй, третий, четвертый?

Я повернулся к двери как раз, когда она захлопнулась.

И тут я услышал за ней вопли и выкрики.

Боже, подумал я, видно, шестеро кинулись не к тому выходу, кто-то споткнулся, упал, кто-то на него повалился. Вот почему я первый и единственный! И теперь там идет беззвучная, яростная схватка, две команды сплелись в смертельной борьбе, кто навзничь, кто верхом, кто на сиденьях, кто под сиденьями - наверно, так!

"Я победил!" - хотелось мне закричать, чтобы остановить свалку.

Я распахнул дверь.

Я вперил взгляд в темную бездну, откуда не слышно было никаких звуков.

Подошел Нолан и заглянул через мое плечо.

- Вот вам ирландцы, - сказал он, кивая. - Как ни дорог им спорт, искусство еще дороже.

Ибо что доносилось теперь оттуда, из мрака?

- Прокрути снова! Еще раз! Ту, последнюю песню! Фил!

- Никто не трогайтесь с места! Я прямо на седьмом небе. Дун, ты был прав!

Мимо меня прошел Нолан, он тоже хотел сесть.

Долго глядел я вниз, на ряды, где гимновые спринтеры, из которых ни один даже не поднялся с места, сидели и вытирали глаза.

- Ну так повторишь еще, Фил, дружище? - донесся из передних рядов голос Тималти.

- Будет сделано! - отозвался из будки Фил.

- Только без гимна, - добавил Тималти.

Бурные аплодисменты.

Тусклый свет погас. Огромным раскаленным очагом засветился экран.

Я выглянул наружу, в здравомыслящий, ярко освещенный мир Графтон-стрит, "Четырех провинций", отелей, магазинов и гуляющей публики. Я не знал, что мне делать.

Потом зазвучал "Прекрасный остров Иннисфри", и под его звуки я снял кепку и шарф, сунул эти лавры под соседнее сиденье и медленно-медленно, стараясь продлить наслаждение до бесконечности, опустился в кресло...