Сталкер-2, или Воспоминание о Зоне   ::   Торопов Евгений

Сколько здесь? - Волошин кивает на туго набитую коробку примерно из-под ксерокса в руках Березовского. - До пенсии хватит?

- Это вместо пенсии. Ты меня сбил со счета.

- Давай еще нескольких примем и на этом баста.

Абрамович: - Однако, главное вовремя остановиться! И... пообедать.

Волошин: - В Швейцарию!

Березовский: - В Израиль!

Абрамович: - Э-э... На... на... однако, на Аляску!

10.

Путин вернулся домой к дедушке Ельцину. Плачет на его груди. Тот его гладит по головке.

Путин: - Если б вы только знали, как я устал.

Ельцин: - Успокойся!

Путин: - Они же не верят мне! Никто! У них же... орган этот, которым верят, атрофировался!

Ельцин: - Успокойся!

Путин: - За ненадобностью!...

Ельцин: - Перестань, перестань. Ты ляг, понимаешь. Не надо... Ты ляг, ляг.

Путин стягивает одежду и валится на кровать. Ельцин помогает ему и садится рядом.

Путин: - Боже мой, что за люди...

Ельцин: - Успокойся... Они же не виноваты... Их пожалеть надо, а ты сердишься.

Путин: - Они ведь каждую минуту думают о том, чтобы не продешевить, чтобы продать себя подороже! Они ведь живут "только раз"! Разве такие могут во что-нибудь верить?

Ельцин гладит его по голове.

Путин: - Все меня обманывают! Кого же мне водить туда? А самое страшное: что не нужно это никому. И никому не нужна эта Комната. И все мои усилия ни к чему!

Ельцин обтирает ему лицо платком. Путин громко сморкается в платок.

- Не пойду я туда больше ни с кем.

Ельцин отходит от него, садится на стул, достает сигареты. И говорит, обращаясь к зрителю.

- Вы знаете, все были очень против. Вы ведь, наверное, уже поняли, он же блаженный. Над ним вся округа смеялась. А он растяпа был, жалкий такой... Но я никогда не жалел. Никогда. И горя было много, и страшно было, и стыдно было. Просто такая судьба, такая жизнь, такие мы. А если б не было в нашей жизни горя, то лучше б не стало, хуже было бы. Потому что тогда и... надежды тоже бы не было. Вот.

11.

Татьяна, замотанная платком, держит в руках книжку. На столе стоят часы. Вдруг стрелки начинают быстро крутиться то в одну сторону, то в другую, то в противоположные стороны. Два бокала поднимаются над столом и чокаются краями. Слышен шум приземляющегося самолета Аэрофлота. Дребезжание стекол. Звучит музыка M. Farmer.

к о н е ц