Наемные убийцы   ::   Шёвалль Май

Знание языка и страны тоже говорит в его пользу.

Мальм насупился.

– По-моему, его никак нельзя посылать. Да он своей неотесанностью всю шведскую полицию опозорит. Ведет себя по-хамски, а выражается скорее как грузчик, чем как бывший офицер флота.

– Может быть, на испанском языке он выражается учтивее, – заметил Мартин Бек. – Бывает грубоват, это верно, но знает меру.

Мартин Бек слегка покривил душой. Он сам слышал, как Гюнвальд Ларссон в присутствии Мальма довольно крепко прошелся по его адресу, но тот, к счастью, не уразумел, что речь идет о нем.

Начальник ЦПУ явно пропустил мимо ушей возражения Мальма.

– А что, и впрямь не такое уж плохое предложение, – задумчиво произнес он. – Думаю, в данном случае можно не опасаться, что он станет вести себя подчеркнуто грубо. При желании он умеет быть вежливым. И биография у него получше, чем у многих других. Он из культурной, обеспеченной семьи, следовательно, получил самое лучшее образование и воспитан соответственно, умеет вести себя в любой ситуации. Такие вещи входят в плоть и кровь на всю жизнь, хотя он всячески старается скрыть свою интеллигентность.

– Что верно, то верно, – пробормотал Мальм.

Мартин Бек догадывался, что Стиг Мальм не прочь поехать сам и обиделся, когда о нем даже не вспомнили. Еще он подумал, что неплохо будет малость отдохнуть от Гюнвальда Ларссона: коллеги недолюбливали его за редкостное умение осложнять людям жизнь и портить им настроение.

Казалось, собственные доводы не до конца убедили начальника ЦПУ, и Мартин Бек поспешил добавить:

– По-моему, надо послать Гюнвальда. У него есть все данные, нужные в этом случае.

– Я заметил, что он следит за своей внешностью, – сказал начальник ЦПУ. – Сразу видно, что у человека есть вкус, он умеет одеваться. Это производит хорошее впечатление.

– Вот именно, – подхватил Мартин Бек. – Это важная деталь.

О самом Мартине Беке – и он это знал – никто не сказал бы, что он одевается со вкусом. Брюки неотглаженные, мешковатые, ворот водолазки после многочисленных стирок растянулся, на поношенной куртке не хватает пуговицы.

– В отделе насильственных преступлений людей достаточно, обойдутся без Ларссона неделю-другую, – сказал начальник ЦПУ. – Или есть еще предложения?

Все отрицательно покачали головой.

Даже Мальм явно сообразил, что для него же лучше, если Гюнвальд Ларссон хотя бы на время уберется подальше, а Эрик Мёллер снова зевнул и был явно рад, что совещание близится к концу.

Начальник ЦПУ встал и захлопнул папку.

– Прекрасно, – заключил он. – Значит, договорились. Я сам извещу Ларссона о нашем решении.

* * *



Гюнвальд Ларссон принял известие без восторга. Не был он и особенно польщен характером задания.

Человек весьма самоуверенный, он тем не менее не закрывал глаза на правду и не сомневался, что кое-кто из сослуживцев облегченно вздохнет, проводив его, и пожалеет только о том, что он уехал не навсегда.

Гюнвальд Ларссон отдавал себе отчет в том, что друзей среди коллег у него не так уж много, а точнее, всего один. Знал он также, что его считают своенравным упрямцем и вопрос об его увольнении обсуждался не раз.

Все это его ничуть не трогало.

Любой другой сотрудник полицейского ведомства в его звании и с его заработком был бы по меньшей мере обеспокоен постоянной угрозой временного отстранения от работы, а то и увольнения. Гюнвальда Ларссона мысль об этом ничуть не тревожила.

Неженатый, бездетный, он был свободен от заботы о семье. Родню презирал за буржуазное чванство и давно с ней порвал.

Собственное будущее его не волновало.

За годы службы в полиции Гюнвальд Ларссон не раз подумывал о том, чтобы вернуться на флот. Но когда тебе под пятьдесят, понимаешь, что уже вряд ли доведется выходить в море.