Стоунхендж   ::   Гаррисон Гарри

Определенно все эти таблички содержали лишь жизненно важные записи: количество котлов, винных кувшинов, щипцов для очага, скамеечек для ног и прочих предметов повседневного обихода. Едва ли стоит беспокоить фараона упоминанием о так называемой библиотеке.

Снаружи послышался крик, и оба они заторопились к выходу: двое воинов в панцирях волокли к ним третьего - покрытого кровью и пылью, со ртом, открытым от крайнего изнеможения.

- Мы нашли его, полз сюда по дороге. - начал один из воинов. - У него есть слово, это один из тех. что ушли с Эсоном.

И снова холод окатил Перимеда. Он заранее знал, что скажет раненый, и не хотел слышать этих слов. Злой день. Если бы только можно было выкинуть его из жизни. Перимед ухватил раненого за волосы и ударил о стену архива... потом стал трясти; наконец тот задышал, как оказавшаяся на суше рыба.

- Говори, Что с кораблем? Тот не мог выговорить ни слова.

Подбежал раб с кувшином вина; вырвав сосуд прямо из его рук, Перимед выплеснул содержимое в лицо измученного человека.

- Говори, - приказал он.

- Мы напали на корабль... люди Асины, там... - он слизнул струйку вина; стекавшую по лицу.

- Что Асина? Они же помогали вам, они ведь из Арголиды. Говори об атлантах.

- Мы бились... - воин выдавливал слово за словом, - мы бились со всеми. Асина пошла на нас вместе с атлантами. Их было слишком много.

- А мой сын, Эсон, ваш предводитель... Что с ним?

- Он был ранен. Я видел, как он упал... умер или попал в плен.

- А ты вернулся... чтобы сообщить мне об этом? На этот раз царь не мог сдержать нахлынувший гнев.

Одним движением он извлек кинжал и погрузил его в грудь воина.

3

Тиринф остался позади, видны были только дома на самой верхушке холма над гаванью. В Аргосском заливе море было спокойным, и корабль легко несся вперед, повинуясь опускающимся и поднимающимся в такт неторопливому рокоту барабана веслам. По правому борту проплывала земля, вся в юной зелени. Радостное прикосновение солнца прогоняло утреннюю прохладу. Прислонившись к борту, Интеб рассеянно глядел на пену внизу, не замечая даже кормчего, находившегося в двух шагах. Весна, в тростниках у берегов Нила уже кричат аисты, скоро он будет дома. После трех лет, проведенных на чужбине, вернется в сердце мира, к цивилизации, оставив позади вздорные претензии варваров, копошащихся в своих грязных Микенах. Он выполнил свой долг, хотя это и заставляло его по временам испытывать отвращение. Полководцы служат своему фараону на поле брани. Это дело несложное, - а в качестве последней награды их обычно ждет насильственная смерть. Вот и сами воины - люди простые, жестокие, конечно, но чему удивляться: ведь душегубство - их работа. Воины необходимы Тутмосу III, но нужен ему и Интеб. Победа достигается и без битвы. Фараон знает это. Знает и он, Интеб; вот почему, преодолев естественное в таком случае отвращение и нежелание, он покорился воле своего царя и отправился к варварам. Ему самому эта победа обошлась недешево, но Тутмос сэкономил на ней. Интеб не жалел об этом. Трудов благородного зодчего, немногих рабов, горсточки золота, скудных подарков хватило, чтобы остановить войну, чтобы прекратить нападения на побережье Египта. Микены сделались сильнее в результате его трудов, однако для него самого эти годы были потеряны.

И все-таки не совсем: он тоже кое-что обрел. Все эти долгие месяцы... за молодым вином, под зимними дождями, под опаляющим летним солнцем - о таком трудно будет забыть - он встречал человека, которого мог бы назвать своим другом. Не исключено, что дружба эта была односторонней: для Эсона он оказался просто одним из многих обитателей дворца, и не из самых знатных. Как ни странно, это не волновало Интеба, даже безответная любовь остается любовью.