Странник (The Wanderer)   ::   Лейбер Фриц Ройтер

В это время капитан Ситвайз с тревогой подсчитывал по списку пассажиров количество присутствующих на корабле известных бразильских фашистов, – из этих новоявленных непредсказуемых, – отмечая про себя, что наверняка где-то опять ожидается революция.

На островке Кони, в густой тени под новым помостом, стояла худенькая Сэлли Хэррис. Закинув руки за голову, она придерживала вечно наэлектризованные волосы, и улыбаясь, терпеливо ожидала, когда наконец попытки Джейка Лешера расстегнуть бюстгальтер под черной шелковистой тканью ее элегантного суперплатья принесут какие-нибудь результаты.

– Веселого развлечения, – сказала она, – но помни, что мы должны успеть в парк, чтобы увидеть затмение с десятивершинной горки. Со всех десяти вершин.

– У-у, кому надо пялиться на Луну? Это скучно, нудно, грустно, – заявил Джейк, возбужденно посапывая. – Сэл, где, к черту, эти застежки и крючки?

– На дне сундука твоей бабушки, – проинформировала его девушка. Она подцепила декольте своими серебристыми ноготками и рванула вниз. – Магнитное устройство находится на носу, а не на корме, сухопутная ты крыса, – засмеялась Сэлли и умело повела плечами. – Вот так! Теперь понятно, почему этот бюстгальтер называют исчезающим?

– Боже! – вскричал Джейк. – Совсем как свежие горячие булочки! Ох, Сэл…

– Поиграйся, – ноздри девушки слегка расширились, – но опять же, помни, что ты обещал взять меня на горную железную дорогу. И будь добр, обходись с румянами поосторожней.

Пытаясь сквозь толщу черных туч, укутавших Никарагуа, увидеть отблескивающую металлом поверхность озера Манагуа, дон Гильермо Уолкер, сидя в самолете, пришел к заключению, что идея бомбардировки цитадели «Эль президенте» во время затмения – чисто театральная отчаянная импровизация, абсурдная, как идея режиссера «Алжирского решения» в третьем акте выпустить главную героиню Джейн на сцену обнаженной, что, однако, не спасло спектакль от полного провала.

Как оказалось, предполагаемого полного мрака во время затмения не наступило, и истребителям, высланным из «Эль президенте», не составит особого труда за считанные секунды превратить в решето эту старую колымагу, высокопарно именуемую боевым самолетом, положив тем самым конец Революции Наилучших, или, по крайней мере, прервав участие в этом предприятии дона Гильермо Уолкера, потомка и продолжателя традиций Вильяма Уолкера, известного в Никарагуа корсара середины девятнадцатого века.

Даже если ему удастся выпрыгнуть из подбитого самолета с парашютом, его все равно схватят. Вряд ли он сможет стоически выдержать обработку электрической дубинкой, предназначенной для того, чтобы подгонять скот. Да он будет вопить, как трехлетний ребенок!

Слишком светло, слишком светло!

– Ты жалкая актриска! – крикнул дон Гильермо упрямо светящейся Луне.

– Все никак не сойдешь со сцены!

В трех тысячах километрах от Вольфа Лонера и окружавших его черных туч, неподалеку от темного силуэта экспериментальной электростанции в Северне, использующей энергию приливов, валлийский поэт Дэй Дэвис, вдребезги пьяный, махнул рукой закопченной Луне, желая ей спокойной ночи. Первые проблески рассвета гасили звезды на небе.

– Приятных снов, Золушка! – закричал Дэй. – Умой лицо и иди спать, но завтра ты обязательно должна вернуться!

Совершенно трезвый Ричард Хиллэри, болезненный английский прозаик, не отказался от удовольствия съязвить по этому поводу:

– Ты так это говоришь, Дэй, словно боишься, что она уже не вернется.

– Все может случиться, мой Рикки, – зловещим тоном ответил Дэй. – Мы очень мало знаем о Луне.

– Ты слишком много о ней думаешь, – отрезал Ричард. – Постоянно читаешь научно-фантастические романы, от которых блевать хочется.

– Да, научно-фантастическая литература для меня… как выпить и закусить, ну, по крайне мере, закусить.