Странники Гора   ::   Норман Джон Томас

Элизабет казалась не слишком напуганной предстоящим перелетом; порадовало меня и то, что она позаботилась запастись парой сменных одеяний.

Рядом стояли Камчак с Африз и Гарольд с Хереной, своей рабыней: она опустилась у его ног на колени, и когда она осмелилась прикоснуться щекой к его бедру, строгий хозяин одарил свою дерзкую рабыню суровым взглядом.

— Как твои боски? — спросил я у Камчака.

— В порядке, как и следует ожидать, — ответил тот.

— А кайвы твои остры? — обратился я к Гарольду.

— Стараюсь держать их острыми, — отвечал молодой тачак.

Я снова обернулся к Камчаку.

— Очень важно следить, чтобы оси на повозках были хорошо смазаны, — продолжал я ритуал.

— Да, — согласился Камчак, — я тоже так считаю.

Мы пожали друг другу руки.

— Желаю тебе всего хорошего, Тэрл Кэбот, — сказал Камчак.

— И я желаю тебе удачи, убар тачаков, — ответил я.

— Знаешь, ты, оказывается, неплохой парень, — воскликнул Гарольд. — Хотя и коробанец.

— Ты тоже не промах, — парировал я, — хотя и тачак.

— Желаю тебе всего хорошего, — усмехнулся Гарольд.

— И я желаю тебе всего хорошего, — ответил я.

Я в очередной раз проверил крепление ремней безопасности, перепоясывающих Элизабет, и остался ими доволен.

Камчак и Гарольд молча наблюдали за нашими приготовлениями. В глазах обоих мужчин стояли слезы. Одинокая слезинка проделала свой путь по свеженанесенному на щеке Гарольда шраму храбрости.

— Никогда не забывай, — напомнил Камчак, — что мы с тобой держали землю и траву.

— Никогда не забуду, — пообещал я.

— И пока память у тебя не ослабнет, — заметил Гарольд, — помни, что мы вместе удостоены шрама храбрости.

— Это воспоминание навсегда останется со мной, — заверил я молодого тачака.

— Твое прибытие и твой отъезд будут считаться двумя самыми важными моментами этих двух лет, — сказал Камчак.

Я посмотрел на него, не совсем понимая смысла его слов.

— Да, — усмехнувшись, подтвердил Гарольд. — Эти два года будут называться: «Год, в который Тэрл Кэбот пришел к народам фургонов» и «Год, когда Тэрл Кэбот командовал тачакской тысячей».

Я даже испугался — а вдруг действительно Хранители Календаря навсегда запомнят два последних года именно под этими названиями.

— Но в течение этих лет были и события несравненно большей важности, — возразил я. — Взятие Тарии и избрание Единого Убара народов фургонов!

— Мы предпочтем дать им имя, напоминающее о Тэрле Кэботе, — сказал Камчак.

От волнения я не нашелся что сказать.

— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь тачаков, Тэрл Кэбот, или кассаров, или катайев, или паравачей, только дай знать и мы прискачем. Мы прискачем, даже если понадобимся тебе в любом из городов Земли.

— Вам известно о Земле? — удивился я.

Мне вспомнилось, с каким интересом, воспринятым мною как недоверие, Камчак и Катайтачак в свое время — казалось, это было так давно! — расспрашивали Элизабет о её мире.

Лицо Камчака осветилось улыбкой.

— Нам, тачакам, известно многое, — сказал он. — Гораздо больше того, чем кажется на первый взгляд. Удачи тебе, Тэрл Кэбот — командир тачакской тысячи и достойный воин города Ко-Ро-Ба!

Я поднял правую руку в традиционном горианском приветствии, натянул поводья высоты, и громадная птица взмахнула мощными крыльями, отрываясь от земли и быстро оставляя внизу провожающих, растянувшиеся на многие пасанги тачакские фургоны, зажатый крутыми склонами овраг и далекие стены Тарии.

Элизабет Кардуэл тихо плакала, а я крепко прижимал её к себе, защищая от тугой струи бьющего в лицо ветра, с неудовольствием замечая, что его порывы выжимают слезы и из моих глаз.