Странствующие гости табора   ::   Синякин Сергей

Вот и Мамэн, наверное, все-таки был глупым человеком.

Иначе с чего бы ему приходить вечером к Челебу и заводить совсем ненужный разговор?

- Останемся, Челеб! - сказал Мамэн. - Чего бить бабки лошадям, до осени еще далеко.

- Не нам полевой закон менять. - Челеб смотрел на небо.

Звездное небо было, чистое. Белой лентой среди россыпи звезд вилась Большая дорога, чуть в стороне пятью звездочками обозначились Шатры, изогнулся в броске Дикий жеребец, повисла, выгнув гибкий хребет, Черная Мэумытка, на севере рядом с горизонтом распустила волосы Беглянка, чуть в стороне от нее вился неровно Звездный кнут, все небеса были в тайных знаках, зовущих в дорогу. Даже щербатая луна, что желтой лепешкой покачивалась на закопченной небесной сковороде под властным Хозяином, и та словно бы покачивалась утвердительно: «Пора… пора… пора…» - в такт крикам деревенского козодоя, что летал сейчас над крышами местных домов и ждал с нетерпением, когда хозяева коров улягутся спать.

- Все он, - с неожиданной злобой сказал Мамэн и посмотрел на кибитку, где как раз заворочалось что-то грузное и неповоротливое. - Зачем он нам? У табора своя дорога, пусть и он ищет свою.

- Не нам менять полевой закон, - сказал Челеб. - Иди спать, Ма-мэн. Не хочешь спать, гитару возьми, зажги молодых, уж очень уныло они сидят у костра.

- От самой Дании идем, - сказал Мамэн, не реагируя на слова барона. - Цыган себе принадлежать должен. Почему я вынужден тащиться в незнакомые дали только для того, чтобы Гость увидел мир?

От него пахло молодым потом, злостью и тоской.

- Глаза и уши, - напомнил Челеб. - Колеса и дом. Не нам менять закон. Не нам нарушать однажды данную клятву. Уйди, Мамэн, подумай. Отцы ведь не были дураками.

Он повернулся и пошел прочь, к костру, где Знатка рассказывала детворе страшную сказку.

- В этом таборе боялись кошек, - негромко и загадочно говорила она. - Так страшились, что даже слово «кошка» боялись произнести. Вместо этого так и говорили - «мэумытко»! А все потому, что среди цыган живет сказка о трех кошках. Сказку эту можно рассказывать только в ту ночь, когда на небе появляется полная луна. В этот день, безопасный для цыган, и кошку можно назвать ее настоящим именем. «Однажды темной ночью упали с неба в табор три кошки, которые пожрали нутро коней и выцарапали глаза цыганам. И никто в таборе ничего не мог поделать с ними. А потом эти кошки поселились на берегу реки у моста. Когда цыгане проезжали мост, кошки начинали прыгать лошадям на головы и тащить их с повозки в воду. Вот поэтому, чтобы не случилось нападения кошек, цыгане, пока не переедут мост, причитают: «Мэумытко, мэумытко, сыр проладача паны - дачи туки баллас!» [12] . Кошка и пропустит их через реку и жертвы за то не потребует.

- Знатка, Знатка, расскажи про Николу Угодника, - попросил детский голосок от костра.

- А вы сидите смирно, - сказала старуха. - Будете кричать, придет ночью бэнг, сунет всех крикунов в мешок и отнесет на речную мельницу. Будете там до скончания дней своих колесо вместо реки крутить! Про Николу Угодника каждый из вас наизусть все знает давно, чего мне голос надсаживать?

Никола Угодник всегда был главным покровителем конокрадов. Нет у них большего святого, чем Никола Угодник. Со всеми хлопотами, со всеми заботами своими они к нему обращаются. Ярмарку в праздник Николы Угодника считают самым прибыльным делом. Без молитвы ему ни один конокрад не пойдет на дело. А все потому, что однажды поклялся Никола Угодник: «Сдерите с меня кожу, поломайте все кости, если я не помогу цыгану украсть лошадь!». Поэтому каждый цыган хранит в своем шатре маленькую иконку Угодника и молится ему в нужный час.