Стражи Перекрестка   ::   Маслов Александр

Не выспался.

— В общем, так: бери Буркова, и двигайте по вчерашним адресам. К завтрашнему утру договора должны быть согласованы с владельцами. Понял? И ночью спать надо.

* * *



Через полчаса Артем с Бурковым вышли из агентства и двинулись к Белой Ромашке. Мимо гремели трамваи с пестрыми рекламными надписями. В воздухе до головокружения пахло цветущей акацией и выхлопными газами автомобилей. Семин, ведя за собой Буркова, долго шел молча. К следующему перекрестку Сашка потерял терпение и спросил:

— Рассказывай, что там у тебя. Снова конский топот?

— Хуже. Все гораздо хуже. Даже не представляешь как, — Артем остановился возле лотка и, зазвенев мелочью, попросил два стакана кваса. Один протянул Буркову, с другого сдул шипящую, коричневую пену и с жадностью отпил.

— Голоса у меня, Сань. Понимаешь? — Семин наклонился к другу и почти на ухо повторил ему: — Голоса-а...

Бурков отхлебнул прохладный напиток и с изрядной порцией подозрения покосился на эксперта-оценщика.

— Очень неприятные, злые. Если б как раньше, бой барабана, лошадиный топот, то я бы принял за счастье, — продолжил Артем. — А то просыпаюсь, а они говорят. Да такое, что по коже холодные иголки.

— Может, это нервное? Мнится все тебе? — настороженно предположил Сашка.

— Нет уж, рано еще меня записывать в психи. Я их слышал, как сейчас тебя. И есть этому еще разные материальные подтверждения.

— Какие? — Бурков прищурился.

— Надписи на стенке точь-в-точь как у старушки той, Марии Викторовны, на месте исчезнувшего зеркала. Помнишь?

Саша кивнул.

— И из холодильника пропала еда. И водку, гады, буль-буль — выпили.

— Нехорошо, конечно, — растерянно ответил Бурков, переминаясь с ноги на ногу. — А голоса какие? Что говорили?

— Говорили, что хотят меня убить... — Семин мрачно улыбнулся и выдержал паузу, словно проверяя реакцию друга. — Вот представь, каково бы было тебе, когда просыпаешься среди ночи, а с кухни хрипатый голос: «Козла этого голого вжик-вжик надо!»

— Какого козла? — опешил Александр.

— Какого... Голого. Меня они так назвали, потому что жарко и я раздетым сплю.

— Так их несколько? Голоса разные? — дошло, наконец, до Буркова.

— Разные: один хриплый, мужской, как у простуженного бомжа. Другой — ничего, женский. Приятным был бы, если б при других обстоятельствах.

— Послушай, Тём... — Сашка напрягся, сдавливая пластиковый стаканчик. — На полтергейст это не похоже. Не бывает при нем нескольких голосов. Один считается за редкость. Может, все проще: действительно бомжи? Облюбовали твою квартирку, лазают через балкон, холодильник опустошают и тебя запугивают разговорами?

— Исключено, Сань. Балкон мой, как ты знаешь, на четвертом этаже, а бомжи альпинистами бывают редко. И как ты объяснишь бой барабана утром и конский топот? Не на лошадях же с полковым оркестром они приехали к моему холодильнику?

Бурков растерянно пожал плечами:

— Да, вряд ли на лошадях. Но и полтергейст так не проявляется. Уж знаю из книг.

— Ты из книг, а я из своей скорбной жизни. Неважно, полтергейст это или нет. Не в названии дело, а в том, что творится такое, что страшно в квартиру возвращаться. Подозреваю, нечистое явление происходит не только у меня.

— Где еще? — удивленно спросил Сашка.

— Будь умным, сопоставь: исчезнувшие зеркала при самых странных обстоятельствах. Непонятные знаки на стенах. И у меня эти знаки на фотообоях. Голоса, угрозы, продукты краденые, вылизанные тарелки. Сопоставь, Сань! Все это явления из одной чертовой табакерки. Я подозреваю... Нет, я уверен, нечто серьезное происходит в нашем маленьком и тихом городе.

— Что-то действительно здесь не так. Дьявольщиной припахивает, — Бурков достал пачку «Честерфилд» и вытащил сигаретку.