Свидетели Крысолова   ::   Пронин Игорь Евгеньевич

Для того чтобы относиться к Москве так, необходимо иметь в кармане карту полицейского, а в подплечной кобуре – семнадцатиразрядный «рокот», вопреки названию почти бесшумный. Наташа перестала быть рабочим муравьем огромного мегаполиса, она стала его стражником.

С крысами боролись всегда, Мартиросян ошибался. Конечно, прежде на них смотрели только как на источник инфекций, нелегальных наркотиков и морального разложения. Прежде крысы не убивали… Почти не убивали. Вечно грязные, ютящиеся на окраинах, в подземных коммуникациях или назначенных к сносу домах, они или убегали при виде полиции, или чаще сразу сдавались. Крыс отправляли в исправительные приемники, откуда многие, особенно цыгане, ухитрялись сразу удрать.

Таборные цыгане в те годы представляли самую серьезную угрозу. Они всегда могли найти временное убежище у кого-нибудь из легальных соплеменников, и, хотя таких людей сразу же ставили на учет, ловить цыган было очень сложно. Именно у них оказалась самая крепкая, древняя иерархия, именно они заставляли работать на себя обычных бомжей и за мзду помогали скрыться из города преступникам.

– Нельзя думать бранными словами, – поучительно сообщила своему отражению Наташа и покинула ванную. – Рано или поздно они окажутся на языке… Полицейскому в чине капитана непростительно говорить «бомж». Крысы, просто крысы, устоявшееся наименование асоциальных элементов.

Она уже надела свежее белье и проглотила пару таблеток, чтобы прояснить голову. Теперь можно позавтракать, а заодно ответить назойливым приятелям. Перезвон в гостиной стал еще громче. И почему людям вечно нечего делать!

Наташа упала в кресло, активировала большой экран, заливший светло-серым половину комнаты, быстро ответила нескольким подругам. Эти и в самом деле волновались – знали, что Данилова отправляется на ночную охоту. Их лица, счастливые до глупости, появлялись одно за другим и так же быстро исчезали – Наташа отделывалась от них, ссылаясь на усталость.

Всех остальных она удостоила лишь письменных ответов. Потом, все потом, сейчас занята. Закончив, Наташа задержала руки над голографическими клавишами. Может быть, надо сделать какой-нибудь запрос, собрать информацию? Ничего не приходило в голову. Она встала, подошла к окну.

Жители Строгино, люди в основном пожилые, совершали водные процедуры у самого берега, уже справившиеся с этим обсыхали под солнцем. Хороший денек! В Пойме столько парусов, что рябит в глазах. Как они исхитряются не сталкиваться?.. Не успела подумать, как серфингист налетел на мини-яхту, оба спортсмена оказались в воде.

Наташа не глядя протянула руку, переключила окно на воспроизведение реалграммы. Когда-то дождливой длинной зимой вдруг очень захотелось солнца, купила по случаю вид эквадорского побережья. Летом в нем никакой нужды не было, но ведь трансляцию не отменишь. Проплачено еще за два года…

В Эквадоре народ был помоложе, двигался энергичнее. Длинная песчаная полоска пляжа, изображение которой камера исправно передавала в Москву, завалена телами, на мелководье играют в волейбол. Море чем дальше от берега, тем синее, а почти у горизонта плывет огромный белый корабль, наверное огромный. И все это выглядит не менее скучно, чем строгинская Пойма.

– Скушай что-нибудь, Наташенька, – приказала себе Данилова. – И никаких сигарет!

Перекусив наскоро и выпив апельсинового сока, Наташа побежала обратно в гостиную – тонко пищал экстренный вызов. Это оказалась Насырова – не дождалась весточки от подчиненной и позвонила сама.

– Жива-здорова? – Рая кругленькая, живая, черноглазая. – Мы тут с Тофиком даже волнуемся немного. Выспалась?

– Так, – неопределенно пожала плечами Наташа.

– Прости, что потревожила.