Свободное владение Фарнхэма   ::   Хайнлайн Роберт

Это лучшая страховка, которую я могу себе позволить. Наше убежище не выдержит прямого попадания. Но если ракета уйдет немного в сторону, оно выдержит – а ведь русские весьма капризны. Я просто постарался свести риск к минимуму. Это все, что я могу сделать.

Дьюк колебался.

– Отец, дипломат из меня никудышный…

– Тогда и не старайся быть дипломатом.

– В таком случае, я задам вопрос в лоб: стоит ли сводить мать с ума, превращать ее в пьяницу только ради того, чтобы продлить свою жизнь на какие-нибудь несколько лет с помощью этой земляной норы? Да и имеет ли смысл дальнейшая жизнь после войны – когда страна будет опустошена, а все твои друзья – мертвы?

– Может и нет.

– Тогда – зачем все это?

– Дьюк, ты пока не женат.

– Это неоспоримо.

– Сынок, я тоже буду откровенен с тобой. Я уже давным-давно перестал беспокоиться о собственной безопасности. Ты уже взрослый человек и стоишь на собственных ногах, и твоя сестра, хоть она еще и учится в колледже – достаточно взрослая женщина. А что касается меня, – он пожал плечами. – Единственное, что меня еще по-настоящему занимает, так это хорошая партия в бридж. Как ты, наверное, заметил, мы с твоей матерью практически перестали понимать друг друга.

– Да, я вижу это. Но это твоя вина. Это ты ведешь мать к помешательству.

– Если бы все было так просто. Во-первых… ты еще учился на адвоката, когда я построил это убежище – как раз во время Берлинского кризиса. Тогда твоя мать приободрилась и снова стала сама собой. Тогда она за весь день могла выпить один мартини и ей этого вполне хватало – а не четыре, как сегодня вечером. Дьюк, Грэйс просто необходимо это убежище!

– Что ж, может быть. Но ты определенно выводишь ее из себя, снуя по дому с этой затычкой в ухе.

– Вполне возможно. Но у меня нет выбора.

– Что ты имеешь в виду?

– Грэйс – моя жена, сынок. А «любить и заботиться» – включает в себя и заботу о том, чтобы продлить ей жизнь, насколько это в моих силах. Это убежище может сохранить ей жизнь. Но только в том случае, если она будет находиться внутри него. Как по-твоему, за какое время до атаки нас успеют предупредить? В лучше случае, минут за пятнадцать. А для того, чтобы укрыть ее в убежище, достаточно будет и трех минут. Но если я не услышу сигнала тревоги, у нас в распоряжении не окажется и трех минут. Поэтому-то я и слушаю радио непрерывно. Во время любого кризиса.

– А если сигнал поступит в то время, когда ты спишь?

– Когда обстановка напряжена, я сплю с этой пуговицей в ухе. Когда она напряжена до предела – как, например, сегодня, мы с Грэйс ночуем в убежище. Девушкам тоже придется сегодня ночевать там. И ты, если хочешь, можешь присоединиться к нам.

– Пожалуй, нет.

– Напрасно.

– Отец, даже если предположить, что атака возможна – только предположить, потому что русские еще не сошли с ума – так зачем же было строить убежище так близко к стратегической базе? Почему ты не выбрал место, которое было бы равноудалено от любых возможных целей, и построил бы убежище там – опять же, только предполагая, что оно ей необходимо для успокоения нервов, что в принципе возможно – и тем самым избавить мать от ненужных страданий?

Хьюберт Фарнхэм тяжело вздохнул.

– Сынок, она никогда бы не согласилась уехать отсюда. Ведь здесь ее дом.

– Так заставь ее!

– Сынок, тебе приходилось когда-нибудь заставлять женщину делать то, чего она по-настоящему не хочет? Кроме того, дело осложняется еще и ее склонностью к выпивке – с алкоголиками довольно трудно сладить. А я должен по возможности стараться ладить с ней, насколько это в моих силах. И… Дьюк, я уже говорил тебе, что у меня не так-то много причин стараться остаться в живых. И одна из них вот какая…

– Ну, продолжай же.