Настоящее имя   ::   Корецкий Даниил

- Ну, ты темнила известный! - то ли одобрительно, то ли осуждающе сказал Ершинский. - Потереби своего информатора. Хоть ты маскируешься, но я не мальчик - у тебя есть в "Консорциуме" свой человек! Сто процентов есть! Хотя и не очень высокого уровня... Так вот дерни его и расспроси! В три часа я докладываю Председателю и мне нужно ориентироваться по версиям: связывать твое расследование с этим взрывом, или нет... Сделаешь?

- Постараюсь. Только...

- Что "только"? - насторожился генерал.

Фокин зацепил, наконец, целую сигарету.

- Мой человек скорей всего тоже здесь. Среди трупов.

- Вот так?

- Да. Но я все равно постараюсь.

Ершинский кивнул, сел в машину и уехал. Фокин подошел к соседнему "уазику", взял у водителя радиотелефон, потыкал железным пальцем в кнопки.

- Наташ, привет. Как дела?

- Нормально, Сережа, - промурлыкала трубка. - По радио передавали, на Ломоносовском какой-то жуткий взрыв, десятки трупов. Это правда? Ты не оттуда, случайно?..

- Я радио не слушаю, - сказал Фокин. - Сегодня у меня доклад руководству, а потом я Чуйкову одно дело обещал... Часам к восьми освобожусь.

- Вообще-то сегодня Валентинов день, мой милый!

- Это что такое?

- Спроси у своей секретарши. Нет, лучше не спрашивай Я тебе сама расскажу.

- Ты только аккуратно. Помни про осторожность. Помни все, чему я тебя учил.

Наташа засмеялась.

- Конечно, я все помню. Рука в сумочке и так далее. До вечера.

- Пока.

Фокин вернул телефон и направился к передвижной лаборатории. Сименкин выскочил ему навстречу.

- Титан, товарищ майор. Особо чистый титан с необычными присадками. По-моему, такой используется только в космической промышленности.

- Чего ты такой дерганый? - подозрительно спросил Фокин и, наклонившись, учуял свежий водочный дух.

- Хочешь, чтоб я тебе матку вывернул?

- Ваша воля, - потупился эксперт. - Я все сделал на совесть, как мог. Только расслабиться надо - иначе этого не вынести. Сто пятьдесят всего...

Майор посмотрел на него, словно бетонной плитой придавил.

- Смотри никому на глаза не попадись! И тем скажи, кто остальные триста пятьдесят оприходовал. А то я вас по стенкам размажу!

Краса и гордость столичных моргов - черные пластиковые пакеты, совсем как в голливудских боевиках, с той только разницей, что здесь нельзя сделать эффектное "вжжжик", поскольку замки-"молнии" отсутствуют, вместо них - обычные завязки. Санитары упаковывали труп, обозначенный цифрой "4", двое приподнимали тело, двое подсовывали шуршащий саван. Веки мертвеца ссохлись от тысячеградусного жара, наружу смотрели белые, как у вареной рыбы, глаза. Под неосторожными пальцами санитаров проступала наружу сукровица. Один из санитаров громко сглотнул.

Фокин не сомневался, что и эти тоже, закончив свою работу, уединятся где-нибудь в больничном коридоре и разопьют по триста на брата... И выкурят, конечно, по полпачки.

И он бы врезал, да нельзя - надо раскручивать следствие и к трем часам дать Ершинскому какой-то результат. Разве что вечером, после работы...

Фокин прикусил фильтр сигареты.

- ...Пожалуйста, товарищ майор.

Перед ним вырос человек в кожаном кепи и длиннополом кожаном пальто, тот самый, что недавно стоял у "лендровера"; в его ладони бился уверенный огонек зипповской зажигалки.

- Не курю, - сказал Фокин, отворачиваясь. Но человек снова появился в поле зрения. Высокий, широкоплечий, с грубым и решительным лицом, которое в данный момент выражало предельную вежливость и почтительное внимание.

- Я референт господина Атаманова, он спрашивал, не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

- Нужна, - майор на миг задумался. - Пусть даст чистосердечное признание. Явка с повинной - это смягчающее обстоятельство.

В лицо референта будто мочой плеснули - резко сжались губы, в прищуренных глазах мелькнула злоба. Но Фокину было на это наплевать.