Сын Авонара   ::   Берг Кэрол

Я задышала глубоко, радостно, зрение прояснилось, если бы еще слушались ноги. Голый молодой человек, на нем действительно не было ничего, стоял неподвижно. У него были мускулистые руки и грудь, исчерченные кровавыми царапинами, растрепанные светлые волосы, поразительные синие глаза, глубокого насыщенного цвета лазури, впились в мое лицо, словно он впервые видел человека.

Стараясь удерживать на себе его взгляд, я чуть сдвинулась в сторону. Юбка зацепилась за сучок. Еще шаг, за спиной ничего. Я развернулась и рванулась стрелой.

Гром и молния! Два шага, и я растянулась на земле, в рот набились сосновые иголки и грязь, подбородок саднило. Я ползла, царапая землю, подтягивая за собой предательские ноги, оглянулась назад, снова ожидая увидеть тянущуюся руку. Но человек не сделал ни шага. Вместо этого он воздел к небу ладони, словно посвящая меч храму Аннадиса. Я отцепила юбку от кустов ежевики, поднялась на ноги и попятилась назад, затем развернулась и побежала вниз, на этот раз внимательнее глядя под ноги. Еще раз оглянувшись через плечо, я увидела, что он сделал шаг в мою сторону, пьяно пошатнулся и полетел на землю. Я не стала дожидаться приземления.

Когда я добралась до нижней границы поросших лесом холмов, ноги не дрожали, сердце не прыгало в груди, но мысли все время возвращались на гору. Эти невероятные синие глаза, должно быть, единственное цветное пятно на совершенно сером фоне. Его взгляд не был похож на взгляд браконьера, которого я видела в Данфарри привязанным к позорному столбу. Полный отчаяния, но не обезумевший от голода взгляд крестьянина. Он не потерял головы от ярости, но у него и не было повадок настоящего разбойника. Он же не свернул мне шею.

Ручей в поросшей травой низине на выходе из леса образовывал озерцо, из которого он тек дальше на луг, причудливо извиваясь. Отмахнувшись от облака комаров, я опустилась на колени, вымыла лицо и шею, вздрагивая, когда холодная вода попадала на ободранный подбородок и синяки, оставленные огромными руками юноши. Мне плевать, кто он такой. Он жесток. Все они жестоки, и он, и его преследователи.

Бормоча вполголоса ругательства, я поправила юбку, сбившуюся под бесформенной блузой. Можно подумать, что моя одежда и без того не была достаточно ветхой, теперь придется латать дыры. Обсушив руки о подол, я пошла через луг к приземистой, крытой дерном лачуге, служившей мне домом, и заросшему сорняками огороду, который не давал умереть с голоду.

После нескольких часов напряженной борьбы с жуками и бесконечными корнями сорняков мне снова вспомнилось утреннее происшествие. Вечная угроза засухи и суровой лейранской зимы нависала надо мной, словно наставник с розгой, заставляя трудиться от зари до зари каждый день. Но работой были заняты лишь спина, плечи и руки, разум оставался таким же невозмутимо сонным, как неизменно монотонный плоский ландшафт на востоке. Вырывая упругие сорняки, угрожающие задушить хрупкие растения, я беспокойно поглядывала на ряд деревьев вдоль границы луга, но скоро утренняя неприятность уже воспринималась как дурной сон, пока не появилась погоня.

Ближе к вечеру по лугу со стороны деревни промчались галопом пять всадников. Я продолжала работать. Нет смысла бежать. Нет смысла мечтать об оружии посерьезнее моего жалкого ножика, все еще тяжело давящего на бедро под юбкой. Я даже не подняла головы, когда пыль из-под копыт осела на листья репы и меня окружили пять взмыленных храпящих коней. Нужно здраво оценивать свои силы.

— Меня нечасто навещают гости, — произнесла я, вырывая сорняк из сухой почвы.

— Уединение вам не к лицу, сударыня.

Я быстро вскинула глаза на стриженого темноволосого человека, остановившего коня у моего огорода.