Сын Волчьего Солнца   ::   Лапицкий Денис Бронеславович

По телу разлилось приятное тепло, темный разум животного затягивало золотистой дымкой истомы… Солнце, уже довольно высоко поднявшееся над холмами, припекало, и волка клонило в сон…

…Нет! Ждан с трудом отогнал сонливость, которая словно бы сковала его невидимыми цепями, тянула к мягкой траве, заставляла забыть обо всем… Он не может снова позволить разуму животного восторжествовать над собой. Ему нужно двигаться дальше.

Встрепенувшись и глухо рыча, волк снова устремился вперед. К вечеру он должен настичь врага… Иначе будет поздно.

* * *



Половцы расположились на ночлег у подножья древнего оплывшего кургана. Имя того, кто был похоронен под рукотворным холмом, уже давно позабылось, и даже к какому народу он принадлежал, никто не смог бы вспомнить. Только каменный идол на вершине кургана, наверное, поведал бы эту историю, если бы умел говорить. Но каменный страж безмолвствовал, ловя последние лучи заходящего солнца слепыми глазами, едва намеченными резцом на плоском каменном лице. Сколько тысяч рассветов встретил он и сколько тысяч закатов проводил, стоя на вершине кургана, охраняя вечный покой павшего в далеком прошлом воителя – этого никто не знал. Да это никого и не интересовало – ни половцев, сидевших вкруг полыхавшего у подножья кургана огня, ни их пленников, сбившихся в кучу чуть поодаль, ни стреноженных лошадей, щиплющих траву…

И еще меньше история павшего воина интересовала волка, который, притаившись с подветренной стороны, наблюдал за тем, как половцы устраиваются на ночь.

В странных, почти человеческих глазах огромного зверя мерцали отблески костра. Волк терпеливо ждал, положив на лапы тяжелую голову, стараясь ни единым шорохом не выдать своего присутствия.

…Наконец, половцы затихли – примостив под головами седла, они вповалку заснули у костра. Пленники, измотанные долгим пешим переходом, спали уже давно. Бодрствовал только один из половцев – он сидел спиной к огню, вглядываясь в ночной мрак, а когда начинал клевать носом, поднимался, с копьем наперевес подходил к лошадям, разминая затекшие ноги, а потом снова возвращался к огню.

Ночь жила своей жизнью. Вот где-то пискнула мышь, пойманная хищной ночной птицей, шуршала в темноте змея, да пела на ветру полынь… Но часовой этого уже не слышал – он спал. Его сморил самый крепкий, предутренний, сон. Волк понял – пора.

Стремительным рывком выметнулось из высокой травы могучее тело, десятком гигантских прыжков волк преодолел разделявшее его и половцев расстояние, и, лязгнув зубами, нанес первый удар. Голова половца-часового мотнулась, когда длинные желтоватые волчьи клыки вырвали его горло, и тело рухнуло в костер, взметнув тучу искр.

Испуганно заржали лошади. Волк, темно-серой молнией метавшийся по лагерю, успел перервать горло еще четверым половцам, прежде чем остальные схватились за оружие. Но и это не спасло желтоволосых – первого вскочившего волк мощным ударом сбил с ног, блеснули клыки, и из распоротого горла ударила струя крови.

Оскалив окровавленные клыки, волк утробно зарычал. Трое оставшихся в живых половцев, сжимая длинные копья, медленно отступали к перепуганным лошадям. Половцы уже не думали о том, чтобы напасть на волка – тот был невероятно велик, и столь же невероятно быстр. А самое главное – у этого могучего зверя были странные, почти человеческие глаза. И один их взгляд будил в душах древний ужас, словно перед ними во плоти предстал один из тех ночных демонов-оборотней, о которых старики рассказывают по ночам у жарко горящих костров легенды, пришедшие из седой древности, из тех времен, когда мир еще был молод.

Волк не преследовал их. Он лишь следил за тем, чтобы половцы держались подальше от объятых страхом пленников, да скалил желтоватые, испачканные кровью клыки.

Вскоре половцы скрылись в предутренней мгле. Проводив их взглядом своих странных глаз, волк неторопливо направился к пленникам.