Наука преданности   ::   Попов Виктор Николаевич

Как-то прискакал к Анне из Куягана, что в семидеся!И верстах от Нижней Каменки, дальний родственник и сказал:

- Того, что Алексея стрслил, в Черте поймали. Сейчас у нас на съезжей сидит.

Как была Анна простоволосая, так и платка не набросила. Только что кинула шубейку на плечи, вскочила на коня. Потом вдруг вернулась. Достала из-под сундука капитанов подарок - плетку.

Рассказывают люди... Впрочем, что они рассказывают о последней встрече Анны Яркиной с бывшим его благородием капитаном Рождественским, без слов понятно. И вряд ли у кого повернется язык осуждать вдову балтийца за жестокость. Но ведь и еще рассказывают, вернулась Анна из Куягана преображенной. Лишь слезла с коня и - к зыбке.

С тех пор как прежде Ивана ненавидела, так теперь д"ши не чаяла. В минуты особой душевности, когда на нее находил нежный стих, младшего своего не Иваном даже, а Лешенькой называла. А бабке Лене открылась:

- Когда я с тем гадом разговаривала, мне Алексей явился. Всгал, живехонек, позади гада, и про Ванюшку спросил. В голос я тогда запричитала. А себе сказала:

Ванюшку мы выучим, человеком сделаем.

Так вот и получил путевку в жизнь последний сын большевика-партизана Иван Яркий.

КОНЬ И ТОТ СПОТЫКАЕТСЯ

На житейских перекрестках то и дело возникают разговоры - вехи. Для людей, убеждающих себя, что важные решения - не для них, ч го рано или поздно все образуется само собой, эти разговоры проходят бесследно. Первый вопрос, который они задают себе, есть вопрос: а зачем? Это - трусливое благоразумие.

Примерно в таких берегах текла наша беседа с Иваном Алексеевичем, когда он, освободившись от дневных забот, увез меня на берег карпового пруда.

- Не понимаю я таких людей, хоть убей, не понимаю. - Иван Алексеевич сдвинул кепку на лоб. - "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет"... Наверняка они придумали. Только некогда нам горы обходить, перелетать их надо. Рискованно? Без риска никакое большое дело не делается. Конечно, если рискуешь не авантюрно.

А в общем-то устал я сегодня... Ночь, сам знаешь, какая была. О делах давай в воскресенье. А пока я тебе про людей расскажу. Их понять - значит меня понять.

Тут, как сейчас говорят, прямая связь: совет - жизнь.

То ли везучий я такой, но мне в жизни исключительно хорошие люди попадаются... Были, конечно, и дрянные, но таких наперечет. Я тебе уже про бабку Лену рассказывал, теперь про первого своего учителя расскажу.

Сколько лет прошло, а я его, как тебя, вижу. Дмитрий Дмитриевич Смирнов... Про слесаря дядю Сашу... про своего первого директора... Что ни человек, то веха.

И вот - воскресенье. И продолжение разговора.

...С учебой у меня не все гладко вышло. Окончил я у себя в Каменке четыре класса, неплохо окончил, послали меня в Алтайское, в ШКМ - школу крестьянской молодежи. Явился, а меня - обратно. Сказали: мест нет. Ну, нет так нет, я не очень расстроился. Дружков полно, все в колхозе работают, уж там-то место найдется. Не знаю, как бы у меня дальше с учебой пошло, не вмешайся Дмитрий Дмитриевич. Увидел меня на колхозном дворе, спрашивает: "Ты чего здесь?" - "Не приняли, - говорю, - места нет". - "А сам-то ты учиться хочешь?" Сказать по совести, к наукам меня тогда не очень чтобы тянуло. Только как учителю скажешь, что учиться неохота? Сказал, что хочу. Назавтра, чуть только зазарилось, Дмитрий Дмитриевич зашел к нам домой.

И пошагали мы с ним в Алтайское. Идем, не торопимся, он все расспрашивает, как отказали, что говорили, кто говорил. Потом сказал: "Нельзя тебе без образования, Ваня. Был бы отец твой жив, он бы сам тебе сказал".

Дошагали до школы, он зашел, я на крыльце остался.

Долго ждал. С час, может, и больше. Вышел он - туча тучей.