Тьма надвигается   ::   Тертлдав Гарри

— Лучше не станет, — напомнил ему Сабрино. — Когда мы ворвемся в коренные земли Ункерланта, там женщины еще уродливей.

— Милостивый государь! — жалобно заныл Домициано. — Обязательно ли было наводить меня на мысли столь печальные?

— Что же печального в том, что мы войдем в коренные земли Ункерланта? — поинтересовался капитан Орозио — он только что подошел и не был свидетелем начала разговора.

Чтобы объясниться, Домициано хватило двух слов:

— Тамошние бабы.

— А-а… — Орозио кивнул, покосившись на запад. — Привыкай, дражайший мой товарищ. Даже силы горние не остановят нас, полагаю, прежде чем мы разгромим ункерлантцев в пух и прах. Сверху видно, как рушится фронт под нашими ударами.

— Они сопротивляются отчаянно, — напомнил Сабрино, намеренный отдать должное и врагу. — Отбиваются яростней даже, чем кауниане на востоке. Елгаванцы просто опустили руки, когда мы захватили перевалы — своим же офицерам у них веры не было. Валмиерцы показали себя получше, но так и не успели понять, откуда на них ядро свалилось.

— Думаете, ункерлантцы уже сообразили, сударь? — спросил Орозио, выпучив глаза.

Сабрино припомнил сегодняшние бои: сожженная на дороге колонна, и дракошня, застигнутая в тот час, когда звери были еще прикованы к земле… По лицу его расползлась ленивая усмешка.

— Если так подумать… нет, — ответил он.

Орозио и Домициано, расхохотавшись, зааплодировали.

— Еще до урожая мы будем в Котбусе, — промолвил Домициано, — и обрушим дворец конунга Свеммеля ему на безумную башку!

— Верно. — Капитан Орозио кивнул снова. — Давно пора было преподать ему урок настоящей эффективности.

Он прошелся строевым шагом, двигаясь судорожно и чопорно, словно опасался сделать лишнее движение без разрешения свыше.

— Похоже, будто тебе кочергу в задницу засунули, — заключил Сабрино.

— Вот и я так подумал. — Орозио расслабился, приняв более естественную позу. — Но попробуйте сказать мне, что на ункерлантцев непохоже вышло!

— Не могу, — признался Сабрино — Слишком уж похоже. Они все из той породы, что дождутся разрешения через хрустальный шар, прежде чем высморкаться.

— При том, что хрусталиков у них на всех не хватает, — закончил за него Домициано.

— Нам же легче, — заметил Орозио. — Если нам от чего-то легче — я поддерживаю это обеими руками.

— Я бы сейчас обеими руками подержал стакан и тарелку. Драконы наши набивают животы, — заметил Сабрино, глядя, как драконеры швыряют огромным ящерам куски мяса, — и нам бы стоило последовать их примеру.

— Простите великодушно, сударь, но у меня от серы с киноварью изжога начинается, — ухмыльнулся Домициано.

— А от кулака моего у тебя что начнется? — поинтересовался командир крыла.

Но он тоже ухмылялся. Легко было веселиться, когда твоя армия продолжает наступление. Сабрино снова обернулся на закат. В лагерях ункерлантцев лица будут мрачны сегодня — и полковник надеялся, что завтра станут еще мрачней.

— Судьба обернулась к нам лицом, — пробормотал он вполголоса.

— О да! — воскликнул капитан Орозио, тоже улыбнувшись. Молодой офицер глянул в другую сторону — на палатки, выстроившиеся вдоль края взлетного поля. — А еще к нам обернулись лицом здешние повара…

Ужин, очевидно, добыли фуражиры из разоренных фортвежских деревень. Сабрино набил живот ломким козьим сыром, миндалем с солью и чесноком, оливками, еще более солеными, чем миндаль, и хлебом из ячменной муки с кунжутными семечками. Если бы в родовом поместье ему подали настолько кислое красное вино, граф оторвал бы злосчастному слуге голову. В поле он осушил стакан без колебания. Напиток подходил простой крестьянской пище даже больше, чем вино с тонким букетом.

Пока он ужинал, на небо высыпали звезды.