Тебе держать ответ   ::   Остапенко Юлия Владимировна

Анастас полез за пояс, вытащил трубку, не спеша набил и раскурил её. Затянулся, с видом крайнего блаженства пустив облачко дымка. Адриан покосился на него. Анастас чуть заметно подмигнул ему.

– Отец же не велит тебе смолить, – резко сказал Адриан.

– Не велит, – согласился Анастас. – Только он ведь меня сейчас не видит.

– А ты там знаешь, видит или нет?

– Ну, я надеюсь, что нет, – хохотнул Анастас и затянулся снова.

– Дай мне, – попросил Адриан. Он и раньше просил, каждый раз, когда заставал Анастаса с трубкой, и всегда получал одинаковый ответ.

– Даже не думай.

– Но почему? – выпрямившись, спросил Адриан. – Почему тебе можно, а мне нельзя?

«Ты мал ещё», – отвечал обычно на это Анастас и, смеясь, ерошил волосы Адриана в ответ на его глухое предупреждающее рычание, а дальше за этим обычно следовала хорошая дружеская драка. Но сейчас Анастас так не сказал, и не улыбнулся, только затянулся снова, еще глубже.

– Я не знаю, – сказал он наконец, и Адриан вскинулся от удивления.

– Что?

– Не знаю, почему. Правда. И сам тем же вопросом задаюсь… иногда. Почему мне можно то, чего нельзя тебе. Мне, и Ричарду, и Алисии. С младшими-то понятно – они младшие. А ты…

– А от меня избавиться только рады, – закончил Адриан, и тут же понял, что не стоило этого делать – нижняя челюсть снова задрожала, и ему пришлось крепко-крепко стиснуть зубы. Брат, к счастью, на него в тот миг не смотрел – или ловко притворялся, будто не смотрит.

– Не избавиться, нет… Просто с тебя больше спрос. И я не знаю, отчего.

– Так отца бы спросил, – с горечью сказал Адриан.

Анастас посмотрел на него. Очень ясно и открыто.

– Я не могу его о таком спросить, Адо. Прости.

А ещё он единственный среди всей родни называл Адриана уменьшительным именем. Мать так его называла, пока ему не исполнилось три года, а потом перестала. Почему – Адриан тоже не смог бы её спросить, поэтому он понял то, что сейчас сказал Анастас, и не стал настаивать.

– Десятилетняя малявка… ужас, – сказал Адриан и обречённо свесил голову. – Наверное, страшная… – неуверенно, с затаенной надеждой добавил он и похолодел, когда Анастас безжалостно качнул головой.

– Не знаю про малышку, но я видел старших Сафларе. Если она уродилась в них, то… крепись.

Адриан свесил голову ещё ниже, так, что болтавшиеся перед носом пряди его светло-русых волос утонули в пыли. Потом решительно сказал:

– Я сбегу.

Анастас бил его нечасто, вернее, почти никогда – дурашливые потасовки не в счёт, – потому Адриан обалдел вдвойне, кувырнувшись через голову и очутившись на земле с ноющим от затрещины затылком. Ещё через мгновение Анастас встал, сгрёб брата за шиворот и, хорошенько встряхнув, бесцеремонно усадил обратно на колоду. Адриан лишь отметил, ошалело хлопая глазами, что трубку Анастас всё это время сжимал в зубах.

– Сбегу, – процедил Анастас, садясь рядом, и снова повторил: – Сбегу. Я тебе дам – сбегу! Глупый щенок. Хочешь превратиться в шелудивого пса, предавшего собственный клан? Ты хоть понимаешь, что для Эвентри значит союз с Сафларе? Понимаешь или нет? Отвечай!

– Не понимаю, и понимать не… – проворчал Адриан и обиженно взвыл, заработав ещё одну затрещину, впрочем, уже не столь внушительную.

– Так я тебе объясню, – мрачно сказал Анастас, вытряхивая трубку. – Сафларе – свободные бонды. Всё время свары между Фосиганами и Одвеллами они сохраняли нейтралитет. А сейчас, впервые за двадцать пять лет, стали поглядывать в сторону прислужников Молога.

– Отец говорит, что боги не важны, – проворчал Адриан.

– Отец говорит это матери, чтобы сбить с неё спесь. На самом деле боги, которых мы чтим, – отражение того, чем мы стремимся быть. Одвеллы дурны не потому, что чтят Молога. Они чтят Молога, потому что они дурны.