Темные цилы над Муншаез   ::   Найлз Дуглас

Огонь коснулся неподвижного тела Даруса, на короткий миг окутав его белым покрывалом, а затем отступил. И калишит сразу сел, удивленно оглядываясь вокруг, в недоумении почесывая в затылке.

Белый огонь сжег дерево, что утащило Полдо в пруд, и когда сияющее пламя отступило, Робин увидела карлика, стоящего по колено в прозрачной воде и с любопытством посматривающего по сторонам.

А тело Зверя бесследно исчезло в самом центре пруда. Серебристая поверхность расступилась, и все увидели стоявшего по пояс в воде Тристана.

С радостным криком он бросился к берегу навстречу Робин, бежавшей к нему по воде.

Смеясь и плача одновременно, они обнялись и, не устояв на ногах, упали прямо в воду Источника.

Кантус с лаем бегал но берегу, а Ньют устроился, на широкой спине мурхаунда, и посылал проклятия тому месту, где исчез Зверь. Из пруда вдруг появились языки пламени и заметались там, где стоял Керен. Пламя извивалось, облизывая землю, как будто искало что-то, но наткнулось лишь на лютню, лежавшую теперь на зеленой траве.

Белое пламя охватило струны лютни, и несколько минут над поляной лилась несказанно прекрасная музыка. Затем огонь стал ослепительно ярким и вдруг погас, оставив друзей в полнейшем недоумении.

А лютня исчезла. Усталые путешественники возвращались в Корвелл, ведя на поводу лошадь без седока – грустное напоминание о потере, которую они понесли, выполняя свою миссию. Друзья ехали медленно: им, наконец, некуда было спешить. Позади, в долине Мурлок, остался крошечный страж, удобно устроившийся на роге гордого и храброго единорога. Дракончик, не стесняясь, плакал, прощаясь с друзьями, потом единорог повернул в сторону леса, и Пьют стал указывать ему дорогу.

Впереди ехали Дарус и Полдо, а мурхаунд весело носился вокруг них.

Тристан и Робин медленно, держась за руки, следовали за своими друзьями.

* * * * *



Богиня улыбалась, и ее улыбка была теплом солнца позднего лета, а дыхание легким ветерком освежало землю. Она видела, как флот северян отплыл от берегов Корвелла. Богиня отпустила их, не желая мстить. Она оплакивала гибель ффолков и ту боль, которую испытала земля от причиненных ей страданий. Но богиня знала, что ффолки сильный народ и что они восстановят свои дома и снова засеют поля – и заживут привычной спокойной жизнью. А еще богиня думала о менестреле, чьи песни так радовали ее.

Ветер промчался над островами Муншаез и разнес волшебные воспоминания о чудесной лютне Керена. И везде, даже в самых далеких уголках, менестрели узнали новую балладу – о Зле и героях, о любви и смерти – столь необыкновенной красоты, что ее будут петь многие века.

Ее сочинил величайший менестрель из всех живших на островах, и хотя он погиб, его наследство – песня, оседлав ветер, пронеслась над его родными островами, и все менестрели пропели ее нежный припев.

* * * * *



Листва деревьев, растущих у самой кромки Лунного Источника, сразу после захода солнца тихонько раздвинулась, и к покрытому грязью берегу осторожно приблизилось существо в темном плаще с глубоким капюшоном. Очень медленно человек стал прощупывать пруд длинным посохом, с неохотой войдя в воду Источника. Траэрн из Оаквейла много страдал этим летом из-за заклятия, наложенного на него Зверем. Он лишился благословения богини, но и его новый хозяин не мог больше помогать ему. Но сейчас ему было некуда идти и он стремился отыскать хоть что-нибудь, пусть самую крошечную частицу своего хозяина, чтоб сберечь ее, сделав своим талисманом.

Посох наткнулся на что-то твердое, и друид-отступник вытащил со дна пруда черный, как уголь, обломок, размером с череп, который он с благодарностью прижал к груди.