Тени войны   ::   Оверчук Алексей

Да и убойной силой Бог не обидел. В отличие от калибра 5,45.

Раскидав эти мысли по полочкам, я принимаю решение помалкивать.

Неожиданно появляется «контрик». Протягивает мне кепи:

— Ты искал вчера, вот возьми.

Смотрю на злосчастный головной убор. Вчера вечером он пропал у меня из палатки. Когда я начал искать его среди разбросанных вещей и рюкзаков, меня объявили шпионом. Возникла догадка: «контрик» просто-напросто спер у меня кепи. После чего хотел расстрелять меня как шпиона.

Я прокрутил события и только утвердился в этой мысли. Поначалу в палатке нас было двое.

Сидел он рядом. Я вроде положил кепи между нами. Потом оно исчезло. Сейчас его, видимо, прошибло раскаяние или не знаю что. Господи! Я мог подохнуть за какое-то сраное кепи! Денег не взяли, вещи оставили в целости, за кепи хотели убить. Ну, как назвать все это?

Новенькую форму мне выдали в штабе перед поездкой на позиции. Я полагал, что должен буду вернуть ее по приезде. Только поэтому хотел найти поганую кепчонку. И чуть не нарвался на пулю. Бред.

М-да, не всех еще дураков война поубивала. Думается, пора отсюда сматываться. И чем скорее, тем лучше. Интервью у кого надо взял. Материал собрал весьма богатый…

Кто-то внутри меня глумливо хихикнул.

* * *



Да нет, описывать военные события мне отнюдь не доставляет удовольствия. Все эти годы я старался как можно прочнее позабыть… Чтобы не снилось ничего, не тревожило всполохами бойкой памяти.

Теперь вот скребу поросшие забытьём давние воспоминания. Иногда удивляюсь сам себе. Многие свои финты уже вряд ли когда повторю. Духу не хватит. Интересно, какой бес подталкивал меня под задницу тогда?

В те дни в Грозном шли переговоры между боевиками и генералами о прекращении военных действий. Все проходило под эгидой ОБСЕ, разместившегося в частном доме с тенистым садом.

Стороны выпустили обращение о прекращении огня по всем линиям противостояния. Вот я и ездил в войска, чтобы узнать, как эти благие намерения претворяются в жизнь. Оказалось никак. Бои шли повсюду. Единственное что — линия противостояния замерла там, где застало соглашение. Во всем остальном стороны начхали на желания политиков и постреливали друг друга довольно активно. Десантники рассказывали, как на какой-то горной поляне их атаковали боевики верхом на лошадях. Только вместо шашек они вооружились автоматами и стреляли по десантникам, катясь конной лавиной. Лошадям не повезло. О боевиках и говорить нечего.

Еще одна странность той войны касается снабжения войск. Его, как известно, почти не было. И каждое подразделение, что стояло в горах, помимо «выполнения боевых задач» обязательно отряжало группу охотников. Одни воюют, другие на дичь охотятся, добывают пропитание. Боевики оказались точно в таком же положении. По негласному соглашению, если две группы охотников неожиданно сталкивались в лесу, то просто расходились в стороны. Без всякой пальбы и даже словесных оскорблений. Как они там друг друга различали в нагорных лесах: кто охотник, а кто теперь десантник? Но факт есть факт. Война войной, а поохотиться и пожрать — это святое.

Разговаривая с начальником штаба, я спросил:

— Боевики в горах разве не знают о перемирии?

На что получил лукавую усмешку:

— А кто ж за ними по горам бегать будет, объяснять про перемирие? Они ж дикие!

— Ну, связь с ними есть?

— Смотря у кого! — Та же лукавая усмешка.

— У вас.

— А нам она на хрена? Я боевиками не командую.

— Ну, сообщить им хотя бы, что войне конец. — Я решил доиграть роль наивного дурачка до конца.

— Я ж объясняю, я не командир этим горцам. Пусть их начальники заботятся о них.

На том и расстались. Я ушел в палатку. Ну, а дальше — мой «расстрел» и все такое…

* * *



Попутный военный «Урал» домчал меня до штаба группировк