Тигр проводит вас до гаража   ::   Другаль Сергей

Тогда рычаг воздействует на него ботинком в зад. Сейчас я сплю спокойно.

- А попросить его выйти вон нельзя?

- Увы. Это его пещера. По сути, он мне ее сдает за ящик газельих потрохов в неделю.

- Обдираловка, - возмутился Нури.

- А он считает, что терпит меня чуть не задаром.

Олле перебирал книги. В основном это были труды по психологии животных, справочники рационов, записки натуралистов и дрессировщиков.

- "Сытый хищник. Очерки по экспериментальной психологии. Ф. А. Судьба", прочитал он вслух. - Интересно: сытый хищник...

- Об этом потом. Пока прошу откушать чем бог послал, - пригласил Отшельник.

На столе была жареная рыба, вареники с творогом из молока антилопы, на десерт бананы и ананас. Эту превосходную еду гости и хозяин запивали соком манго. И вели неспешную беседу.

- Варсонофий, - задумчиво сказал Олле. - За что вы его так?

- А вы знаете, кто я?

- Знаем. Отшельник.

- В миру я Франсиск Абелярович Судьба. Я, может, из-за этого и в отшельники ушел. А уж если я Франсиск, то он Варсонофий. И никаких сантиментов.

- Там я у вас книжку видел.

- Проблема - сытый хищник и голодный. Это, я вам скажу, два разных хищника. Я изучаю условия, когда все сыты. И здесь свои трудности. Возьмем Варсонофия. Сытый он спит. А у спящего какая психология? Нет никакой. Просыпается он уже голодным - и объект наблюдения исчезает, поскольку меня интересует сытый. Идиотское положение... А вообще здесь рай. Никто никем не закусывает. Все, представляете картину, толстые, довольные, непуганые.

- Рай - это хорошо, - сказал Нури. - Но какой смысл изучать сытого хищника? Полезен голодный. Мы знаем, что, гоняясь, скажем, за антилопой, лев поддерживает ее жизненный тонус, способствует тому, чтобы она всегда была в форме. А больных и слабых он съедает. Выживают самые здоровые.

- Ловлю вас на противоречии. Если бы это было так, то копытные, непрерывно совершенствуясь в ходе естественного отбора, стали бы недосягаемыми для хищников. И те бы вымерли.

- Противоречия нет, хищники ведь тоже совершенствуются.

- Пусть так. Но этот процесс природа рассчитала на тысячелетия, а наши беззаботные предки почти всех перебили за каких-то двести лет. Когда в стаде не десятки тысяч голов, а жалкая сотня, то о каком естественном отборе можно говорить? В этих условиях больных мы лечим, а слабых, со слезами, сами съедаем. Хищнику ничего не остается. А ведь и его по-человечески жалко, вот и берем на свое иждивение. Кормим от пуза, и у него появляются этакие паразитические, буржуазные наклонности. Потому и изучаем.

- Ну, а Варсонофий? - вмешался Олле.

- Отучили. Всех отучили. Мы держим в стаде десяток механических зебр и антилоп. И пару жираф. Я видел, как за зеброй гонялся леопард. Бедняга через полчаса вывалил язык, а механозебра хоть бы что. Два-три таких урока и вдоволь газельих потрохов - и вот вам кроткая кошечка.

Ночью Нури так и не мог заснуть. Сначала тихо шебуршал Отшельник и часто зачем-то выходил из пещеры. Потом снаружи кто-то гремел ящиками, смеялся и переговаривался вполголоса, а когда все утихло, по-дурному захрапел Варсонофий. И каждые пять минут со скрипом срабатывала рыжачная система, и ботинок гукался о львиный бок... Олле, привычный к лесным шумам, как лег, так за ночь ни разу не пошевелился.

- В гробу я видел такое отшельничество, - сказал за завтраком хмурый Нури.

Хозяин накрыл стол у входа в пещеру, рядом со штабелем возникших за ночь ящиков. Слышно было, как в своем логове хрустел газельими потрохами Варсонофий. Потроха с виду напоминали галеты и, как объяснил Отшельник, состояли из сложной смеси белков, витаминов, жиров и углеводов. Каковы они на вкус, никто, кроме Грома, не захотел узнать. Пес же ел потроха с явным удовольствием.