Тяжело быть ангелом   ::   Кулик Алексей

Ее длинная юбка промокла, от кожаной куртки исходил пар, волосы превратились черт знает во что - впрочем, это детали. Элеонора Мефодьева, 19 лет от роду, незамужняя - рано еще, без вредных привычек, стояла без копейки денег на такси или просто трамвай, без определенных планов на этот день и совершенно без какой-либо надежды на улучшение ситуации. Через пару часов нужно было попасть домой - родители возвращались с дачи - приготовить что-нибудь съестное и покормить кота. Она стояла и смотрела, как из соседнего подъезда выходят люди, садятся в машины с улыбками на лицах и уезжают, брызгаясь на проходящих мимо "безлошадных" соседей. Точно с такой же улыбкой вчера вечером любимый Серега - теперь уже бывший любимый - сел в свою "Ладу" и уехал.

Навсегда.

Бросив ее и все надежды на серьезные отношения.

Причина? Вероятнее всего кто-то из любимых подруг намекнул, что он не является причиной отказаться от хобби пробовать понравившееся тело "на вкус". Да ну и черт с ним, с его аристократическими замашками...

Еще давило то, что родители постоянно пропадали на даче вот уже почти год, решив, что дочь уже взрослая и сама разберется во всех перипетиях этой жизни.

Компания... С момента окончания школы и поступления на истфак ее окружали какие-то странные люди, целиком зациклившиеся на учебе, а веселые КВН-щики жили своей особенной жизнью, мягко уходя от ее попыток завести себе друзей среди них.

Лучшая подруга вышла замуж за американца и теперь, судя по ее письмам, занимается домашним хозяйством где-то на севере Калифорнии.

Остальные просто не в счет.

Внезапно Эля поняла, что осталась одна.

"Уеду. Ведь никто и носом не шевельнет... А Серега хренов отморозок. Зато теперь можно смело пойти навстречу Димке... Или Лешке... Или Сашке... Какая, впрочем, разница...". На глаза сами собой навернулись слезы, откуда-то из груди наверх рвануло "He-e-e-l-p!!!!", но разум твердо остановил попытку разреветься прямо здесь, на глазах угрюмых прохожих, не сумев, все же, удержать ее на ногах.

Движение девушки вниз по стенке не осталось без внимания.

"Небось, денег на опохмел нет..."

"Сука, не фиг шляться, где попало..."

"Спидоноска проклятая..."

Мысли злобных пенсионеров, угрюмых мужиков и истеричных старушек больно впивались прямо в мозг. Она сделала усилие и попыталась взять себя в руки. Но слезы уже градом текли по щекам и мешали ей рассмотреть какого-то странного типа, нарисовавшегося перед ней и прогудевшего прямо в лицо:

- Э-э-э-э, зачэм плакать? Нэ надо плакать! Пуст нэбо плачэт!

Здоровенный грузин лет сорока с добрым лицом аккуратно взял ее за локоть и как-то очень легко поставил на ноги. Участливо достал белоснежный платок, вытер ей заплаканное лицо и опустил свой большой, слегка приплюснутый нос вниз.

- Вай, дарагая, зачэм босиком? Гдэ туфел оставил? Водка пить - зэмля валяться, да?

Она резко пришла в себя, отпихнула от себя волосатую руку и сквозь зубы прошипела:

- А тебе-то что?

Грузин обиделся, снова взял ее за руку и попытался пошутить:

- Как что? Такой девушк красивий, адын прападает... Какой джигит прайдет мимо?

- Отвянь! - Эля вырвала руку, но уже немного растаяла. Что в нем было такое, хорошее... И это ее пугало.

Положение спасла взвизгнувшая тормозами синяя "Ауди", из окна которой высунулась чья-то вроде знакомая голова и крикнула:

- Эй, аллё! Сюда иди!

Она оскалилась - в машине все ж лучше, чем на улице подобрала юбку и метнулась в открытую навстречу заднюю дверь. Замок как-то очень громко щелкнул и в машине раздалось дружное "О-о-о!". Она огляделась. Щерясь кривыми ухмылками, в машине сидели трое бритых молодцев, выглядевших, как только что сбежавшие зеки.