Точка отсчета   ::   Николаев Андрей

Ну, думаю, разыграть ребята решили. Говорили: модный курорт, солнце, море, девочки. Три часа искал…

— Погоди, погоди, какие девочки? А Кристина?

Юрген махнул рукой.

— Поругались опять. Катись, говорит, к чертовой матери, а я желаю ходить в театр, на концерты. Сдалось мне твое море.

Седов усмехнулся.

— Прилетит, куда денется.

— Ну, уж нет. Теперь я оторвусь, как положено. — Юрген подмигнул, — я следы запутал, не найдет.

— Нравится мне ваша семья, ой как нравится.

— И мне нравится, — согласился Юрген. — Мы, как осточертеем друг другу, так разбегаемся на неделю-другую, и вопросы после возвращения в лоно, так сказать, семьи, задавать не принято. А ты все один?

— Не всегда, — уточнил Седов, — случается, что вдвоем, но чаще по ночам. А дети: Лидия — в Сорбонне, еще два года и станет человеком, как говорит Хелен. Женихи уже имеются — она девчонка симпатичная. А Лешка — на каникулах, где-то в Полинезии. Лоботрясничает.

— Молодец парень, весь в тебя. Ты здесь по делу?

Сергей помялся, но потом решил, что перед Юргеном темнить не стоит.

— Работа. И видимо, последняя в этой фирме.

— Что так?

— То же, что и раньше. Не соответствую. Надо или быть моложе, или ставить железки.

Юрген хмыкнул, побарабанил пальцами по стойке.

— А ты, конечно, ни в какую! Как ты там говоришь: все должно идти естественным путем.

— Да, я хочу прожить свою жизнь.

— А я, по-твоему, чужую живу?

— Давай не начинать, а? — сказал Седов. — Когда я уходил в отставку, тебе ставили предплечье и сустав, но ты ведь не ограничился этим?

— А что мне делать, уходить на пенсию и жить калекой? Ты знаешь: как ни просчитывай варианты, все равно рано или поздно зацепит. Работа такая. Три года назад меня собрали по частям. Кристина два месяца выхаживала, потом еще два гоняла на тренажерах, пешком по горам. Ей тоже полноценный мужик нужен.

— Полноценный мужик! — Седов поморщился, — сколько в тебе человеческого осталось?

— А, брось, — Юрген выпил и показал бармену пустую рюмку, — сколько было, столько и осталось. То, что во мне карбон, пластик и сплавы, ничего не меняет. Ничего! Рано или поздно все придут к этому. И плевал я на всех этих сопляков. «Естественность важнее полноценности». В армии восемьдесят процентов людей с имплантированными органами, но это профессионалы! Кем ты их заменишь? Мальчишками, мечтающими о звездных войнах? Да нас «Восток» сожрет и костей не выплюнет. В восемнадцать лет, когда самая серьезная травма, это если подруга кинет, легко быть максималистом, а посмотрю я на них к тридцати-сорока годам. Полноценная жизнь, она, брат, привлекает сильнее проповедей о подмене личности.

— Да как ты не поймешь, — Седов стукнул кулаком по стойке, — все должно идти своим чередом! «Полноценная жизнь»! — передразнил он. — Это развращает, Юрген!

— Слушай, Седов, кто-то древний, а потому мудрый, сказал: когда человек не может подавать дурной пример, он начинает давать благие советы…

— Пошел ты со своими пословицами, — перебил Седов, — ты старше меня на год, да? А ведешь себя, как эти мальчишки, которым все внове: бабы, жратва, выпивка. Сосуды ни к черту — заменим! Связки порвал — поставим. Ты живешь чужой жизнью, заменил свою! Променял на возможность выпить лишнюю бутылку, разбить еще одну морду, трахнуть еще одну шкурку! Глаза у тебя свои еще? Неужели не видишь, что это именно подмена личности, распад ее!

— Ты сам давно святым стал? — заорал Юрген, — сидишь тут, квасишь в одиночку. Забыл, как по притонам шлялись? Куришь вот — значит, легкие очищаешь каждый год! Личность, мать твою!

— Господа, господа, — вмешался бармен, — ну что вы, в самом деле.

— Ты знай, наливай, — рявкнул Юрген. — Ладно, чего там, почти два года не виделись, а все ту же пластинку заводим. Давай еще по одной.