Банальное убийство   ::   Стаут Рекс

К тому же мне было известно, что из кухонного окна ничего не видно, стекла изнутри были окрашены, чтобы парни и девицы не забирались бы на платформу наблюдать за тем, как Лео, раскладывая уток по порциям, подбавлял костей к наиболее мягким частям, а Феликс подмешивал гусиный жир в филе из перепелов.

Помогая допрашивающим зафиксировать в протоколе, что обо всем этом мне было хорошо известно, я уяснил только то, что они не нашли ни одного человека, видевшего хотя бы издали убийцу, когда тот пробирался в аллею или удирал из нее; что Фабер был мертв уже минут пять или десять, когда кто-то вышел из кухни во двор и нашел тело у платформы; что орудием убийства послужил кусок 2-х дюймовой трубки длиной в 16,58 дюйма, с наружной резьбой у одного конца и внутренней у другого, старой и проржавленной. Такую легко скрыть под верхней одеждой. Откуда она взялась, мог выяснить один человек в течение десяти часов или же тысяча человек за десять лет.

Выяснение этих деталей ничего мне не давало, потому что все это непременно будет опубликовано в утренних газетах, но мне все же удалось выудить кое-какие намеки в отношении того, какова точка зрения полиции на меня. Этого в газетах не прочитаешь. К сожалению, всего лишь намеки, не подтвержденные фактами, поэтому я ограничусь описанием того, как обстояли дела, когда утром явился ко мне Паркер.

Мне не разрешили ознакомиться с заявлением Сью, но, очевидно, именно в нем была зарыта собака. Или же девушка что-то наболтала, или же кто-то другой, тот же Карл Хийдт, Питер Джей или Макс Маслов… Мог что-то сказал Дункан Мак-Леод, отец Сью. Последнее не казалось вероятным, но я все же включил его, потому что увидел его. Когда мы с Паркером вышли в приемную, выходя из здания прокуратуры, Мак-Леод сидел там на стуле возле стены, одетый для города, даже с шейным платком. Его сильно загоревшее лицо блестело от пота. Я подошел к нему и пожелал доброго утра, он мрачно ответил, что утро отнюдь не доброе, а очень плохое, день потерян, на ферме никого не осталось.

Конечно, это было неподходящим местом для разговоров с десятками людей, сидевших в ожидании на стульях вдоль стен, но я мог бы хотя бы спросить о том, кто собирал для нас початки последний раз, если бы Мак-Леода не вызвали в кабинет.

Так что когда я вышел на углу из такси и поблагодарил Паркера за то, что он меня подбросил почти до места, пообещал ему позвонить в случае необходимости, затем прошел пешком полквартала по Тридцать пятой улице до нашего особняка, я был даже хуже «оснащен», нежели когда выходил накануне из дому, поскольку мне не удалось ничего путного выяснить, а то, что Паркер окрестил «умеренным» счетом в сочетании с двумя тысячами залога, не было пустяком. Я не мог надеяться отнести расходы на счет Вулфа, поскольку тот никогда не видел ни Кеннета Фабера, ни Сью Мак-Леод, так что, поднимаясь по семи ступенькам нашего крыльца и отпирая двери своим ключом, я решил, что и не стану пытаться.

Ключа оказалось недостаточным: дверь приоткрылась на пару дюймов и все, оказалось, что она заперта на цепочку. Я нажал на кнопку, пришел Фриц и впустил меня в дом.

Еще до того, как он успел раскрыть рот, я понял по выражению его лица, что он не в своей тарелке. Если ты не разбираешься в лицах окружающих тебя близких людей, как ты можешь рассчитывать заметить что-то у посторонних? Переступив через порог, я спросил:

— Доброе утро. Скажи, что случилось?

Фриц запер дверь и воскликнул:

— Ох, Арчи, у тебя кошмарный вид!

— Чувствую я себя еще хуже… Так что…

— Сюда пришла женщина повидаться с тобой. Мисс Сьюзен Мак-Леод. Когда она привозила нам…

— Да-а, знаю. Где она?

— В кабинете.

— А он?

— На кухне.

— С ней говорил?

— Нет.

— Она давно пришла?

— Полчаса назад.

— Извини меня за неучтивость. Я провел веселенькую ночь.