Убить Бога   ::   Фармер Филип Жозе

Может, это важно, может — нет, но во всяком случае это выглядит весьма странно.

Он замолчал, зная, что монах прямо исходит слюной от нетерпения, борясь между попытками сохранить невозмутимость и желанием рявкнуть на Кэрмоди, чтобы тот выкладывал все и поскорей. Но спорить все же пришлось — слишком велики были ставки.

— Ну так в чем же дело? Ты не можешь говорить по телефону?

— Могу. Но может это тебя не заинтересует. Скажи, пять минут назад с тобой или с окружающими не произошло ничего странного?

Наступила очередная пауза, затем Скелдер сдавленно прошептал:

— Да. Солнце как-то мигнуло и изменило цвет. У меня закружилась голова, появился жар. То же самое случилось с миссис Кри и отцом Раллуксом.

Кэрмоди помолчал, ожидая продолжения:

— И это все? И больше ничего?

— Нет. А в чем, собственно, дело?

Кэрмоди рассказал ему о скальпе лица, внезапно возникшем в воздухе перед ним.

— Ну как? Что ты думаешь по этому поводу?

— Нет. Кроме ухудшения самочувствия ничего не было.

Кэрмоди уловил фальшь в голосе монаха. Ну ладно, потом он выяснит, в чем дело. А пока...

Внезапно Скелдер заговорил вновь, из голоса исчезло напряжение, наверное, миссис Кри покинула комнату.

— Что же ты действительно хотел мне сказать?

— Хотел сравнить наши впечатления, и кроме того, я хотел рассказать тебе, что я видел в замке Бунт.

— Ты долго отсутствовал, — прервал его Скелдер. — Когда ты не пришел к ночи, я решил, что с тобой что-то случилось.

— Ты не звонил в полицию?

— Нет, конечно, нет, — проскрипел монах, — ты думаешь, коль я священник, то непременно и дурак? Потом, не настолько ты важная птица, чтобы беспокоиться о тебе.

Кэрмоди ухмыльнулся:

— Люби ближнего, как брата своего. Ну-ну. Правда, мне тоже не очень часто приходилось заботиться о ком-либо. Я просто опоздал — причем, всего на 24 часа, — пришлось принять участие в большом шествии и торжественной церемонии. — Он рассмеялся. — Это просто наслаждение — местная религия.

Тон Скелдера похолодел.

— Ты принял участие в языческой оргии?

Кэрмоди опять ухмыльнулся:

— Конечно. Совсем как в Риме, но не так сексуально. Много времени занимают довольно скучные ритуалы. Только ближе к ночи жрицы дали сигнал к началу оргии.

— И ты принял участие?

— Разумеется. С самой высшей жрицей. Эти люди не разделяют твоего отношения к сексу, Скелдер. Они не считают его грязным и постыдным грехом. Напротив, он для них — благословение и дар божества. То, что ты считаешь оскорблением и развратом, для них — чистота и благородство. Правда, я думаю, что ошибаетесь и вы и они: секс — это то, что дает тебе преимущество и власть над другим. Все же их отношение к этому вопросу приятней, чем твое.

Скелдер сразу разозлился, его голос напомнил Джону учителя, отчитывающего нерадивого ученика.

— Ты не понимаешь наши догматы. Секс сам по себе не грех и не грязь. Он создан господом для того, чтобы живые существа смогли продолжить свой род. Секс у животных также невинен и безгрешен, как утоление жажды. Мужья и жены с помощью этой данной богом силы могут слиться в одном сладостном и священном объятии, могут достичь божественного откровения, экстаза, какой, вероятно, достигает человек, находясь в...

— О, господи, — взревел Кэрмоди, — не надо, не надо! Интересно, за кого принимают тебя твои прихожане, когда ты влезаешь на кафедру и несешь эту несусветную чушь? Боже, или кто там есть, помоги им!

— Во всяком случае, я согласен с догматами церкви. Мне понятно, что, хотя секс дозволяется в рамках брака, ты и сам считаешь его грехом. Он отвратителен, и чем скорее ты примешь душ после того, как совершишь этот грех, тем лучше.

— Однако в этой религиозно-сексуальной лихорадке аборигены выражают любовь и признательность к создательнице, давшей им радость жизни.