Угол отражения   ::   Юринсон Александр

Отражение снова попалось на глаза, и волна ненависти к себе и раздражения резко поползла вверх.

- Стоп! - твердо, но дрожащим голосом произнесла Галочка. Психотерапию можно начать самостоятельно. Нужно постепенно, слой за слоем докопаться до самого начала. С чего все началось?

"Не знаю". - Раздвоившись, за свое второе я, более слабое, Галочка говорила мысленно. - "По-моему, это было всегда".

Игра не удалась. Смотреть на себя, даже думая о чем-то другом, было неприятно. А каково незнакомым людям? Или еще хуже - знакомым?

Странное и страшное ощущение - приходило ли оно к вам? - из разряда тех, что заставляют задуматься, а все ли в порядке с рассудком? Это когда вы твердо знаете, что должно быть и что вы должны увидеть, но видите нечто другое, а чем-то неуловимо отличающееся; и чем дольше вы смотрите, тем больше отличий, а потом снова меньше. И это неустойчивое состояние опять наводит на мысль о непорядках в голове, потому что в твердом материальном мире нет ничего неустойчивого, а вот рассудок - вещь очень шаткая.

В течение десяти и пятнадцати лет вам хорошо известно, что вы молодая привлекательная девушка, молодая привлекательная женщина; иначе и быть не может: черты лица правильные, фигура хорошая, кожа гладкая, одежда модная, но! - всего этого нет, потому что вы никому не нравитесь, подруги вас жалеют, мужчины равнодушно ощупывают взглядом и отворачиваются, даже не заметив, что вы вообще есть. И "толстая" в этой ситуации - скорее всего предлог, самое простое и нестрашное объяснение непривлекательности. Потому что если не толстая - то какая же еще уродина?

Хотя, и толстая тоже, и все остальное.

Или нет - ни то, ни другое?

Галочка опустила глаза на часики и скривилась: пора бежать. Если бы она смотрела в этот момент на свое отражение, то увидела бы кое-что интересное. В ту секунду, когда неприязнь и отвращение вылились на лицо, с него словно сползла маска. Личико стало миленьким, да, с выражением неприязни и отвращения - но оттого даже еще более хорошеньким личиком молодой привлекательной женщины.

Это выражение держалось ровно столько, сколько требовалось, чтобы перевести взгляд с циферблата часов обратно на зеркало.

Доктор Букин обладал двумя крайне полезными свойствами: он притягивал к себе людей; никак не напрягаясь, просто своим присутствием вызывал у собеседника приятные эмоции. И другое: сам чувствовал себя совершенно свободно даже находясь в обществе несносного человека. Если бы не эти качества, Сергей Васильевич, со своей тонкой душевной организацией, был бы безнадежным невротиком. А так - начав карьеру с должности участкового психоневролога, как только поликлиника большей частью превратилась в коммерческое медицинское предприятие, он очаровал среди прочих и главврача, который устроил ему переквалификацию. И теперь Букин был избавлен от того, чтобы с тоской наблюдать бесконечную череду деградирующих от алкоголя личностей, а напротив, занимая просторный кабинет, предавался большей частью своим уединенным размышлениям, порой прерываемым визитом пациента с изощренным заскоком.

Но находились люди, рядом с которыми эти свойства давали сбои. Один из них всегда был под боком: физиотерапевт Эдик Нахабцев. С первой же встречи он раздражал Букина своими габаритами, шумным и беспардонным норовом и совершенно обезьяньей волосатостью: растительность на щеках и подбородке спускалась по шее на грудь, и сколько бы пуговиц на рубашке не расстегивал Нахабцев - она высовывалась оттуда бесстыже, ничуть не редея.