Умирающий изнутри   ::   Силверберг Роберт

Теперь наступила очередь Дэвида. Конечно, с согласия его родителей. Они очень тревожились за его поведение. Все соглашались, что он — блестящий ребенок: развитой не по летам. Взрослые находили его даже пугающе умным, но в классе он был неконтролируем, резок, неуважителен. Вся школьная работа, безнадежно элементарная для него, утомляла его до отчаяния. Его единственными друзьями были второгодники, которых он жестоко наказывал. Большинство детей ненавидели его, а учителя боялись его непредсказуемости. Однажды он разбил в холле огнетушитель только для того, чтобы посмотреть, будет ли он прыскать пеной, как это было обещано. Так и случилось. Он притащил в школу змей и выпустил их в аудитории. Он с непостижимой точностью передразнивал товарищей и даже учителей.

— Доктор Гитнер хочет немного поболтать с тобой, — сказала ему мать. — Он слышал, что ты особенный мальчик, и хочет получше узнать тебя.

Дэвид отказывался, перепутав имя доктора.

— Гитлер? Гитлер? Я не хочу говорить с Гитлером.

Стояла осень 1942 года, и детский испуг был вполне понятен, и он повторял с удивительной настойчивостью:

— Доктор Гитлер хочет меня видеть. Доктор Гитлер хочет со мной познакомиться.

Мама умоляла:

— Да нет же, Дэвид, он Гитнер, Гитнер, через «н».

Он упорствовал. В кабинете психиатра доктор Гитнер приветливо улыбнулся и сказал:

— Ну, здравствуй, Дэвид.

Дэвид выбросил вперед руку и выпалил:

— Хайль!

Доктор Гитнер удивился:

— Ты перепутал. Я — Гитнер, с буквой «н».

Возможно, он уже слышал такие шутки. Это был огромный мужчина с длинным лошадиным лицом, широким мясистым ртом и высоким лбом. Водянистые голубые глаза мерцали за очками без оправы. Кожа его была мягкая и розовая, от него приятно пахло и он очень старался казаться дружелюбным, заинтересованным, словно старший брат, но Дэвид не мог не понять, что это всего лишь игра. Он чувствовал нечто такое у большинства взрослых: они много улыбались, но внутри думали примерно так: «Какой противный, недоверчивый малыш». Даже его мать и отец иногда так думали. Он не мог понять, почему взрослые говорят своим лицом одно, а разумом совсем другое, но он привык к этому. Это было нечто, что он должен был ожидать и принимать.

— Давай поиграем в разные игры? — предложил доктор Гитнер.

Из жилетного кармана он вытащил маленький пластиковый шарик на металлической цепочке и показал его Дэвиду. Затем убрал цепочку, и шарик распался на восемь или девять частей разного цвета.

— Смотри внимательно, как я их соберу, — сказал доктор Гитнер. Его толстые пальцы ловко собрали шарик. Затем он снова разобрал его и придвинул частички к Дэвиду.

— Твоя очередь. Сможешь их собрать?

Дэвид вспомнил, что доктор начал сборку с белой части, потом голубой. Затем следовал желтый кусочек, но Дэвид не смог его приладить. Он немного посидел озадаченный, пока доктор Гитнер мысленно не показал ему картинку нужных манипуляций. Дэвид приставил желтый кусочек, остальное было уже совсем просто. Пару раз он сбивался, но всегда мог вытащить нужный ответ из мозга доктора. Интересно, почему он думает, что тестирует меня, если он дает мне столько подсказок? Что он доказывает? Когда шар был собран, Дэвид положил его на стол.

— Хочешь его взять? — спросил доктор.

— Он мне не нужен, — ответил Дэвид, но все же сунул его в карман.

Они поиграли еще. Одна игра была с маленькими карточками, размером с игральные карты. На них были изображены животные, птицы, деревья и дома. Дэвиду предложили разложить их так, чтобы получился рассказ, и затем пересказать его содержание доктору. Он наугад разложил их на парте и составил рассказ:

— Утка идет в лес, понимаете? И встречает волка. Потом превращается в лягушку, перепрыгивает волка и попадает прямо в рот слону.