Ничего хорошего   ::   Фэйрстайн Линда

— Думаете, это Харпер хотел сбить меня? — спросила я, вспоминая прогулку с Закой, когда мы чудом избежали смерти.

— Он самый, — уверенно отозвался Майк. — Видимо, у него сдали нервы. За два дня до этого он лично сдал тебе перепачканного в крови психа, который вполне сошел бы за убийцу. А затем узнал, что в пятницу вечером Алекс Купер отпустила бродягу. Мерсер думает, что в тот вечер, когда Харпер провел несколько часов в участке, ожидая допроса, он слышал, как Петерсон просил патрульных отвезти тебя домой и продиктовал твой домашний адрес. Наверное, Харпер был в бешенстве, когда узнал, что Попса отпустили. Он пошел к твоему дому, но вряд ли рассчитывал увидеть тебя. Но тут ему повезло — ты вышла с собакой в одиннадцать вечера. Я думаю, в тот раз он напал без всякого плана. Просто от отчаяния.

Мы снова помолчали. А вокруг нас люди продолжали веселиться.

— Знаете, что бесит меня больше всего? — спросил Майк. — Даже не то, что эти ублюдки не хотели помогать нам, когда на их территории произошло убийство, а то, что, когда дело раскрыто, они тут же бросаются к репортерам и заявляют, будто всегда знали, кто настоящий убийца и каковы его мотивы. Видели эти статьи?

— Мне никто ничего не показывал. Не забывайте, я теперь свидетель.

— В какой-то газетенке есть интервью с его бывшей женой, — сказал Мерсер, — она заявила, что Харпер всегда считал Джемму Доген единственным препятствием на пути к блестящей карьере нейрохирурга. Еще один врач, работавший с ним несколько лет назад, сказал, что Харпер был просто одержим Джеммой Доген и совершенно свихнулся на желании стать нейрохирургом — это было единственное, чего ему никак не удавалось достичь в жизни. Он даже полагал, что именно Доген — источник всех его неприятностей за последние десять лет.

— Да, это наш большой недостаток, Мерсер. Полиция не может платить этим придуркам столько же, сколько желтая пресса. Никто не жаждет поделиться со мной информацией о подозреваемом. Но подсуньте им камеру или микрофон, предложите сто баксов за их историю, и тут же они преподнесут вам убийцу на блюдечке.

— Только не шишки. В понедельник я читал, что Спектор заявил «Пост». Он не может поверить, что это Харпер. «У него блестящий ум. Он оказал мне неоценимую помощь в медицинских исследованиях».

— Ага, теперь у Харпера будет возможность поизучать влияние тюремного заключения на психику. От двадцати пяти лет до пожизненного. Ладно, блондиночка, хватит о грустном. Мы же не на дежурстве, и это не наш участок. Пошли, открой мой подарок первым, — Майк дотянулся до коробок и передал мне одну. Это была кожаная коробочка для ювелирных украшений, обернутая лентой с большим белым бантом. Я открыла ее и не удержалась от восклицания — внутри лежала сверкающая тиара. Нина выхватила ее у меня из рук и водрузила мне на голову, а Майк тем временем заверил меня, что это подделка и он заплатил за коробку больше, чем за фальшивые бриллианты.

— Слушайте все, — громко произнес он. — Мы с Джоан организовали на этот день рождения гастрономический тур по Мартас-Виньярду — я выбрал маршрут, она его оплатила. Начинаем мы, разумеется, отсюда, из «Самого», где я рекомендую вам закусить крабовыми пирожками, а затем отведать омаров и домашнего мятного мороженого. Завтра нас ждет завтрак в «Примо» — кофе и рогалики на террасе «Чилмарк». Отличная еда и свежие сплетни. Ланч будет в «Байте» у сестренок Куинн, где можно отведать самую лучшую похлебку из моллюсков. Обед — у Тони и Дэвида в ресторане «Пир», и не пропустите pasta fra diavolo.

Я сняла туфли и спустилась по ступенькам на широкий газон, за которым расстилался Виньярд-Саунд.

Майк все продолжал расхваливать завтрак в этом баре, пиццу в «Примо» и прощальный ужин в «Красной кошке» — филе под луковым соусом.