Вечные темы   ::   Корабельников Олег

- Трудно, - сказал незнакомец, не отрывая взгляда от невидимой точки в пространстве. - Сам сходи.

- Не надо так разговаривать со мной, - тихо произнес Слава. - Я тебя ничем не обижал. Если не хочешь сходить за водой, так и не надо. Я маму дождусь.

- Помолчи, - оборвал его незнакомец. - И лежи спокойно.

Слава не испугался. Он давно уже ничего не боялся. Болезнь научила его бесстрашию. Просто он не привык, чтобы с ним так обращались. Со стороны людей он видел только сочувствие и неприкрытую жалость, которую не любил, но мирился с ней, как с неизбежным злом.

- Хорошо, - сказал он, - я буду лежать спокойно. Но зачем ты сюда пришел? В гостях так себя не ведут.

- Молчи и лежи спокойно, - повторил человек. - А теперь подними голову.

Слава пожал плечами, но голову приподнял. И тут ощутил, как в том месте, где голова переходит в шею, что-то укололо его, словно надавили не больно, и тотчас же ощущение прикосновения ушло вглубь. Тоненькие иголочки впились в голову и защекотали внутри. Слава замер, прислушиваясь удивленно к меняющимся ощущениям, даже не успел испугаться. Что-то твердое и тонкое входило в голову, но больно не было, просто щекотно, словно муха ползла внутри, перебирая лапками. Потом невидимые иголочки скользнули ниже, вдоль по позвоночнику, вверх и вниз забегали мушиные лапки, кольнуло несколько раз в глубине и отпустило.

И вдруг внезапной тяжестью налились ноги. Это было так неожиданно, что Слава вздрогнул и даже вскрикнул.

Незнакомец, будто отреагировав на возглас, шевельнулся и снова замер с лицом равнодушным и неподвижным.

- А теперь сходи и напейся, - сказал он тихо и без выражения. - И не мешай мне.

Слава хотел ответить что-нибудь резкое, но растерянность совсем лишила его речи. Он прислушивался к тяжести в ногах: легкие и бесчувственные дотоле, они словно снова приросли к телу, и он ясно ощутил, что ноги уже не чужие, а продолжение его самого, неотъемлемая часть тела. Слава забыл, как поднимается нога, за какую ниточку надо дернуть, чтобы она послушалась и поднялась, и первую минуту он лежал, привстав на локтях и завороженно глядя на свои тонкие белые ноги. Ступни шевельнулись, потом резко согнулись колени и снова выпрямились. Слава ущипнул себя за ногу, боль была настоящей, почти забытой и приятной сейчас.

- Да ты, ты, знаешь... - медленно проговорил Слава, совсем ошалев от неожиданности. - Да ведь этого не может быть. Такого не бывает. Ты пошутил, да? Это фокус?

Медленно опустил ноги на пол, оперся руками о кровать и так же медленно попробовал перенести тяжесть на ноги. Забыв обо всем на свете, даже о жажде, Слава оторвал руки от кровати, покачнулся, но устоял. Он стоял на своих ногах, без костылей, и это было так здорово, что хотелось кричать.

Ливень не прекращался, сплошным потоком лилась вода, и в этом шуме, плеске, журчании совсем растворились тихие слезы Славы. Покачиваясь, он вышел на крыльцо, не держась за перила и уже не задумываясь над тем, как переставить ногу, глядя прямо вверх, лицом к дождю, летящему вертикально, он пил воду открытым ртом. Воды попало мало. Слава подставил ладони: Дождь быстро наполнял их, и он выпивал воду, расплескивая ее по лицу. Сад был пуст и улица пустая. Да и кому придет в голову выйти из дома в такое время, а Славе очень хотелось, чтобы все соседи, жалевшие его и шептавшиеся на скамейках, когда он проезжал мимо в своей коляске, видели сейчас, как он стоит на собственных ногах и ни в какой опоре не нуждается.

Когда, насквозь промокший, он вернулся на веранду, то увидел незнакомца, о котором чуть было не забыл из-за своей радости. Тот сидел в прежней позе, не шевелясь, словно глубоко задумался о чем-то, и плечи его были прямы.

- Ты понимаешь! - закричал Слава, подбегая к нему.