Вечный колокол   ::   Денисова Ольга

– А что такое «пересотворение»?

– А почему только белых?

– Я не очень хорошо знаю темных шаманов, их знают на медицинском факультете, – ответил Млад и вздохнул, – а пересотворение… Это когда шаман становится шаманом. Ну, как юноша превращается в мужчину… Примерно. Испытание.

Наверное, он объяснил плохо, потому что никто ничего не понял, и все ждали продолжения. Продолжать Младу не хотелось, шаманские практики входили в программу третьей ступени. Перед экзаменом следовало обсудить более насущные вопросы. Но его все равно раскрутили на рассказ, как обычно, впрочем: он никогда не мог устоять перед настойчивостью студентов. А через полчаса, когда в голове зашумело от сладкого меда, он и вовсе забыл об экзаменах, и пустился в долгий спор об отличиях между волхованием и шаманством, о глубине помрачения сознания, о том, что нет разницы между шаманом и волхвом, если результаты их волшбы совершенно одинаковы. Говорил он, как всегда, увлеченно, совершенно забыв о времени, размахивал кружкой, не заметил, как поднялся на ноги, так же, как и другие особо рьяные спорщики.

В ту минуту, когда он взобрался на скамейку, показывая, как волхв притягивает к себе облака за невидимые нити, дверь в учебную комнату распахнулась: на пороге стоял декан.

– Млад! – с прежней укоризной начал он, но только покачал головой и процедил сквозь зубы, – затейник…

Млад спрыгнул со скамейки, пряча за спиной полупустую кружку, и ее тут же подхватил кто-то из студентов.

– К сожалению, вынужден прервать дополнительное занятие, – декан слегка скривился, говоря о «дополнительном занятии», – Млад Мстиславич, тебя срочно зовут в Новгород.

– Что-то случилось?

Декан то ли кивнул, то ли покачал головой и показал на дверь.

– Извините, ребята… – Млад пожал плечами, – но раз мы сегодня не успели, придется завтра собраться еще раз…

Похоже, они нисколько не обрадовались окончанию занятия, но повеселели, услышав о продолжении. Млад решил, что студенты со времен его молодости сильно изменились: в его бытность студентом все обычно скучали, слушая профессоров.

Как только Млад прикрыл за собой дверь в учебную комнату, декан скорым шагом направился к выходу и быстро заговорил:

– За тобой прислал нарочного доктор Велезар. Медицинский факультет сани дает – чтоб быстрей ветра… Как профессор поедешь, а не как голодранец, в кой веки раз.

– Что случилось-то? – Млад едва поспевал за деканом. То, что за ним прислал нарочного сам доктор Велезар, не могло не польстить…

– Он подозревает у мальчика шаманскую болезнь. Все думали – падучая… Велезар посмотрел и решил посоветоваться с тобой.

– У меня же и так двое, – обижено пробормотал Млад.

– Там все очень непросто. Мальчик из христианской семьи… Его лечили крестом и молитвой, изгоняли какого-то дьявола. А ему, понятно, все хуже. Так что жди отпора, христианские жрецы сбегутся – на весь свет орать станут. Ну да Велезар знает, как с ними разбираться, не в первый раз. Дикие люди эти христиане… Дитя родное угробят за свою истинную веру.

У выхода их поджидал Пифагорыч.

– Мстиславич, платок возьми теплый… В санях шкуры постелены, а грудь-то голая. К ночи, небось, еще холодней станет.

– Станет, станет, – улыбнулся Млад, – и не «небось», а совершенно точно.

И хотя восемь верст до стольного града тройка лошадей и впрямь пролетела быстрей ветра, на торговую сторону въезжали в сумерках. Млад не любил путешествовать в санях и снизу смотреть в спину вознице.