Ведьмин огонь (Проклятые и изгнанные - 1)   ::   Клеменс Джеймс

Шоркан привлек к себе мальчика, затем трое магов воском очертили перед камином круг. Круг могучей охраны могучей магии. Эррил попятился к двери.

- Но тебе тоже придется принять участие в этом, брат, - услышал он жесткий и одновременно ласковый голос Шоркана. - Это жизненно важно. Когда все закончится, вспыхнет сноп яркого света, и дикая магия разольется по комнате, тогда ты должен будешь захлопнуть Книгу, чтобы положить этому конец.

- Я не обману вас, - прошептал Эррил, чувствуя, как внутри становится пусто и холодно. - Но магия - твое дело, брат, почему ты не закроешь Книгу сам?

- Ты сам знаешь ответ или, во всяком случае, догадываешься. Я вижу это по твоим глазам, - спокойно ответил Шоркан. - Создание текста должно уничтожить нас троих - мы станем Книгой...

Подозрения Эррила сбывались:

- Но...

- Полночь приближается, брат.

- Я знаю, что час поздний, но... этот ребенок? - он кивнул на мальчика: - Вы собираетесь пожертвовать даже им! Не спросив, не узнав...

- Я был рожден для этого, добрый воин, - ответил мальчик, заговорив в первый раз, но спокойно и твердо. Эррил вдруг подумал, что не узнал даже имени мальчика, хотя его акцент выдавал в нем жителя прибрежного города. Это Чи привел меня в яблочную корзину, чтобы я смог пересидеть там нападение лордов ужаса. Свершается то, что должно свершиться.

- Мы с ним уже обо всем переговорили, - улыбнулся Шоркан, выходя из круга и кладя руки на плечи брату: - Не бойся, мой старший брат. Мы делаем лишь то, что должны, - и он крепко обнял Эррила.

В ответ последний тоже порывисто прижался к брату и надолго замолчал, опасаясь, чтобы какой-нибудь звук не нарушил глубину его любви и отчаяния.

Но вот Грешюм прокашлялся, поставил свечу на камин, и Эррилу пришлось в последний раз стиснуть брата в прощальном объятии.

- Что будет тотемом Книги? - деловито осведомился старик, вытирая воск с пальцев о мантию, и Эррил заметил, что он словно стал прямее и выше ростом. С того момента, когда старый маг в последний раз прибегал к магии, прошло уже немало времени. - Тотем тоже будет воплощен в Книгу.

Шоркан вытащил из кармана колета потрепанную книжицу, и Эррил немедля узнал розу, вышитую золотом на ее обложке. Позолота стерлась и теперь лишь тускло светилась в неверном мерцании огня.

Это был дневник Шоркана.

- Я носил его на груди все три последних года, - задумчиво прошептал он, после чего твердой рукой положил дневник в середину круга, а потом достал из-за пояса небольшой кинжал, рукоять которого также венчала выпуклая роза.

Задумчиво помолчав несколько мгновений, Грешюм тоже вытащил откуда-то из глубин своих лохмотьев изящную дагу и внимательно посмотрел на мальчика.

- У меня своего нет, - ответил малыш, глядя широко распахнутыми синими глазами на мага: - Он остался в школе.

- Впрочем, неважно, - поспешил ему на помощь Шоркай: - Сгодится любой нож. Наши лезвия тоже не больше чем бутафория.

- И все же необходимо, чтобы нож был хотя бы соответствующей формы, проворчал Грёшюм: - Мы не простым делом занимаемся.

- Выбора все равно нет. Ночь идет к перелому, - Шоркан обернулся к брату и торжественно поднял руку: - Дай мне твой кинжал - тот, что подарил отец.

В душе Эррила как будто заныло, появилась чудовищная пустота, но он твердой рукой освободил из ножен кинжал и положил стальной клинок с деревянной рукоятью на широкую ладонь брата.

Шоркан подержал оружие на ладони, словно взвешивая, и сурово заговорил:

- Отойди от нас на три шага, Эррил, и не приближайся, что бы ты ни увидел, что бы ни услышал, - до тех пор, пока не поднимется столб белого света.

Эррил повиновался и отошел, после чего все трое упали на колени посреди воскового круга. Шоркан передал свой кинжал с розой мальчику, оставив себе отцовский.